гроконы, олени, зайцы… но и те – вялые, немногочисленные… Лишь меньшие существа, птицы, мыши, насекомые, обитают здесь в обычном числе. – Иеро сделал паузу; пальцы, сжимавшие медальон, побелели, но голос его, когда он вновь заговорил, оставался спокойным. – Итак, друзья, боюсь, что вам придется просто поверить моим словам. Здесь собираются тучи, и мы должны взглянуть, на что будет похожа гроза.
Сагенай первым прервал воцарившееся молчание.
– Брат Дистин, ты – наш вождь, а остальное не важно. Зло сгущается вокруг, и ты не только наш командир, но и наш защитник… самое чуткое орудие в руках Господа. Как ты скажешь, так и будет.
Спокойные слова юноши положили дискуссии конец. Пер Эдвард хмыкнул пару раз, подбросил хвороста в костер и окинул взглядом усевшегося напротив Иеро. Все трое молчали, словно зачарованные пляской крохотных огоньков на высохших серых сучьях. Тревожное и томительное чувство ожидания охватило их; затерянные в глубине гигантского леса, что простирался до северных пределов континента, они вслушивались в привычные шорохи, свист, шепот и негромкий монотонный гул насекомых в поисках инородных звуков.
Все путники носили следы утомительных странствий; дорога от Намкуша на север и на восток до этой неведомой земли была неблизкой. Даже Мантаны, исходившие тысячи миль по лесам Канды, никогда не забредали сюда. Теперь разведчики шли вперед, повинуясь лишь интуиции их вождя.
Иеро предупредил их, что всем им надо оставаться под лесным пологом. Воспоминание о том, как он вступил в контакт с пилотом летающей машины Нечистого, не погасло, и он знал, что это случилось где-то неподалеку, на восток от нынешнего лагеря. Отчет об этой встрече, переданный в Саск через брата Альдо, дал толчок к глубоким размышлениям и экспериментам; в результате Иеро был теперь вооружен кое-какой информацией. Машина, которую он видел, являлась безмоторным планером; сведения о подобных аппаратах, давно забытых, нашлись в центральном архиве. Законы, позволявшие планеру держаться в воздухе, оставались пока тайной, но никто не сомневался, что такие машины не могут подняться в высокие слои атмосферы, подобно воздушным шарам. Кроме того, планеры наверняка были редкостью – ведь лишь один Иеро видел летательный аппарат. Однако он полагал, что предосторожности не будут лишними.
День клонился к вечеру. Дети Ветра спали, свернувшись на грудах опавшей листвы. Люди сидели у костра, иногда перебрасываясь двумя-тремя фразами. До заката оставалось часа три, но пока ничто не потревожило покой и мир в огромном лесу.
Они были прерваны внезапно и безмолвно. Перед костром возник Рейн Мантан, словно появившийся из лесного полумрака призрак; его сухощавая мрачная физиономия казалась совершенно невозмутимой. Он заговорил – как всегда, резко, отрывисто, но выразительно.
– После полудня я оставил Гиора одного и решил пройтись по окрестностям. Я двинулся на восток, хотел обойти лагерь по кругу.
Братьям было велено держаться вместе, но Иеро никак не прокомментировал это явное нарушение приказа. Мантаны выслушивали его распоряжения и выполняли их так, как считали нужным. Впрочем, они не относились к Стражам Границы и обладали столь большим опытом, что требовать от них скрупулезного соблюдения дисциплины было бы смешно.
Рейн присел, сгреб под колени охапку листьев и начал чертить на земле карту кончиком кинжала.
– Мы здесь, видишь? Я пошел на восток, потом взял немного к северу, – он нарисовал ломаную линию. – Здесь камни… обломки скал, погруженных в болото. Неприятное место! Запаха нет, но смердит, как от падали. Встречалось мне такое на побережье… – Рейн имел в виду берег Великого Западного океана, во многих сотнях миль отсюда, за огромными горами. Он задумчиво постучал клинком по своему чертежу. – Там словно что-то шевелится… трудно разглядеть… но я чувствовал какую-то возню… может быть, не одной твари. Странное движение – только с севера на юг, по прямой. Что-то вроде границы… или пограничной охраны. Хочешь взглянуть?
Все были уже на ногах; Дети Ветра тоже вскочили с горящими от возбуждения глазами.
– Что ты видел на побережье? Где? – нетерпеливо спросил Маларо. – Почему ты думаешь, что здесь что-то похожее?
– Трудно сказать. На западе, у океана, оно напоминало круг… этакое пятно… Но чувство было таким же – запаха нет, а смердит! Противно. Мы с Гиором туда не пошли. В тех краях лишь несколько иннейских стойбищ, а иннейцы близко не подходят к тому месту. Говорят, опасно. Коли б мы с Гиором тогда не торопились, так проверили бы. Ну, решай сам! Я сказал, что видел.
Иеро задумался. Один из лучших северных рейнджеров обнаружил в лесу нечто странное… такое, что он даже не может описать… Но этот человек долгие годы сражается с Нечистым… ненавидит его… и, несомненно, обладает чутьем, пусть не телепатического характера… скорее – чутьем разъяренного волка… Запаха нет, а смердит! Можно ли лучше описать ментальную эманацию врага?
Священник повернулся к Мантану.
– Зови брата, и пойдем. – Он кивнул остальным. – Двигайтесь осторожно. Рейн, ты первым. И никакой мысленной связи! – Он коротко передал Детям Ветра суть своих распоряжений, и разведчики начали собираться. Все, что надо было сделать, было сделано; мешки собраны, оружие – приготовлено. Этому отряду не требовалось много времени, чтобы выступить в поход.
Примерно с час они осторожно пробирались среди исполинских стволов, словно тени в мире теней. Рейн, к которому вскоре присоединился Гиор, шел впереди, остальные, сбившись в плотную кучку, за ними. Вдруг их проводник предостерегающе поднял руку. По сигналу Иеро разведчики растянулись цепью и залегли, используя ближайшие укрытия. Сам священник выбрал позицию позади огромного пня и, чуть приподняв голову, приступил к осмотру.
Место, которое описывал Рейн Мантан, было теперь перед глазами Иеро; он начал изучать его зрительно и ментально. Подобный ландшафт не раз встречался им прежде; для северных краев он не был особенно примечательным. Влажную болотистую почву низины окружали ряды невысоких скал, перемешанных с кустарником. Широкие полосы маслянистой темной воды сверкали там и тут в лучах заходящего солнца. Изредка попадались деревья, невысокие и какие-то скособоченные; иногда – просто сухие стволы с голыми ветвями. Местами прямо из воды возносился желтый камыш или торчали заросли ядовито-зеленой осоки.
И все они заметили кое-что еще. В болотистой ложбине царила полная тишина; ни одна птица не плескалась в воде, не было видно ни цапель, ни уток, ни куликов, и лишь ветер шевелил плотные метелки камышей, издававших едва слышное потрескивание. Казалось, они вступили в землю вечного молчания.
Снова и снова Иеро напрягал разум, направляя вперед веер ментального излучения, столь же тонкий и неощутимый, как пушинка, несомая порывом ветра; его прикосновения напоминали ласку, но не удар, чуть заметную прохладу воздушной струи, но не опаляющий жар самума. Постепенно он прошелся по всем длинам волн, начиная от принадлежавших насекомым, до диапазона, который использовали существа с высокоразвитым интеллектом. Снова и снова, с бесконечным терпением, он повторял свои попытки, концентрируя сознание на лежавшей перед ними впадине.
Контакт! Священник резко отдернул свой ментальный щуп, затем осторожно вытянул его вперед, нацелившись в определенное место. Объект контакта перемещался; как и докладывал Рейн, это движение не было хаотическим, но следовало некой невидимой линии, пересекавшей их собственный маршрут. Иеро ощущал теперь почти невыносимое отвращение; видимо, он наткнулся на источник того, что смердело без запаха.
Он не был в полном смысле связан с мозгом этого существа – скорее, лишь присутствовал в его эмоциональном центре. Чем бы не являлась эта тварь, мозг ее обладал защитой, но не искусственного характера, которой Нечистый снабжал своих слуг. Вероятно, ментальный заслон возник в процессе эволюции и служил маскирующим экраном, необходимым при выслеживании добычи, чувствительной к телепатическим волнам.
Однако, невзирая на этот барьер, Иеро мог кое-что уловить, и ощущения его были малоприятными. Прежде всего – ярость, бешеная ярость, которая была сущностью этой твари, и которую она не могла подавить. Еще – злоба и свирепая, дьявольская хитрость. Но главное, голод! Голод доминировал над всем! Священник поморщился. Пожалуй, лишь Дом, тот странный вампир в огромной пещере, с такой же неутолимой алчностью жаждал добычи. Тварь, с которой его сейчас соединял неощутимый луч ментальной
