Эдисон считал, что приблизительная стоимость продукта из «золотого прута» будет на 60 центов за фунт меньше, чем обработанный каучук.
Старый боец проводил свою последнюю кампанию.
СМЕРТЬ
В 1930 году Эдисон стал часто болеть. Домашний врач советовал: «Ничего не изменяйте вокруг него. Пусть его окружают все те же самые люди. Не торопите его, но и не давайте ему останавливаться».
Молчаливо кивали сотрудники головой в знак согласия. Только они одни, — как с гордостью они думали, — могут поддержать его интерес к жизни. Они спокойно относились к его возрастающей раздражительности при выздоровлении от болезней, которые ранее были так редки у этого могучего человека. Он только что перенес пневмонию, потребовавшую много месяцев для полного выздоровления.
В один прекрасный день он появился с женой в библиотеке. Сотрудники их окружили и поздравляли жену с тем, что она опять спасла жизнь мужа своим умением и заботами.
Отделившись от них и не говоря ни слова, Эдисон прошел в другой конец комнаты. Побледневший, похудевший, еще более сутулый, он остановился у своего стола, погруженный в раздумье.
«Мэдкрофт! — неожиданно воскликнул он, и голос его звучал с прежней повелительностью. — Где, черт побери, те кинокартины, которые я вам велел разыскать, картины с изображением детей, которых мы так давно снимали? Почему никто их не разыскал, когда я их спрашивал? Они нужны мне для опыта. Кто здесь в доме все кругом убирает и теряет всякую проклятую вещь, которая мне нужна?»
В последний раз, 11 июня 1931 года, были переданы по радио слова Эдисона, его обращение к заседавшей в Атлантик-Сити Американской национальной электроосветительной ассоциации. Он говорил: «Я желаю вам быть смелыми. Я жил много лет. Я видел, как истории несколько раз повторялась. Я видел много „депрессий“ в промышленности… Будьте такими же смелыми, как ваши отцы. Веруйте и идите вперед!»
Эдисон умирал в полосу кризиса капитализма. Он мог призывать только к «вере».
Однажды он взял записную книжку, чтобы записать одну мысль, причем обычно он записывал на той странице, где откроется книжка, иногда даже вверх ногами. На этот раз его рука так дрожала, что он не мог писать. Он сделал несколько колеблющихся пометок, встал и ушел домой. Дома он проводил дни между креслом и постелью. Великий изобретатель понял, что он уже никогда не будет достаточно здоров, чтобы продолжать работу. Силы его постепенно слабели. Пищу он не хотел принимать ни из чьих рук, кроме жены.
Доктор Хоу, лечивший Эдисона, рассказывает о его последних днях: «Жизнь не имела для него никакого смысла, если он не мог работать эффективно. Он ясно это сознавал и мужественно приготовился умереть».
Последние дни его были днями абсолютного покоя. Он временами смотрел вдаль, как бы внимательно что-то созерцая. Как-то, очнувшись от сна, Эдисон прошептал: «Здесь очень хорошо».
Незадолго перед смертью он сказал жене: «Если есть что-нибудь после смерти, это хорошо. Если нет, тоже хорошо. Я прожил мою жизнь и сделал лучшее, что мог».
Почти перед самой его смертью Чарли Далли и Фред Отт принесли ему показать кусок каучука, полученного из растения золототень. «Это очень хорошо», — заметил он, просыпаясь из полузабытья.
Медленно он терял свои силы. 18 октября 1931 года в 3 часа 24 минуты утра Томас Альва Эдисон скончался.
Стрелки часов в знаменитой лаборатории в Вест-Орандже остановились.
Появились экстренные выпуски газет, целый ряд специальных номеров. Телеграф сообщил о смерти Эдисона во все концы света.
Ранним утром простой кортеж проследовал по дорожке Левеллин-Парка. Эдисона в последний раз перенесли в его обычный час, в 7 часов утра, в библиотеку его лаборатории. Гроб был установлен вблизи его стола и недалеко от постели, где он иногда отдыхал. Два дня и две ночи проходил народ, чтобы проститься с Эдисоном. Длинные очереди стояли в течение целых ночей. Были там и Файерстон, и Форд, и старые работники первых дней телеграфа, и «пионеры» Эдисона, сотрудники его, участники работы в Менло-Парке.
21 октября 1931 года, ровно в пятьдесят вторую годовщину появления на свет первой угольной лампочки Эдисона, великого изобретателя похоронили в «Глэнмонте». Музыка исполняла Бетховена и «Песню вечерней звезды» Вагнера. Из произведений Вагнера Эдисон любил только эту песню.
Имя Эдисона стало нарицательным для определения крупного изобретателя.
При жизни своей Эдисон в США получил всего 1 098 патентов, и один патент был присужден ему уже после смерти. Количество патентов, выданных Эдисону в тридцати четырех других странах мира, достигает в круглых цифрах 3 тысяч. Это объясняется тем, что в огромном числе случаев патент на одно и то же изобретение брался в нескольких странах.
Еще при жизни Эдисона американская лампочка накаливания получила такое распространение в США, что 86,5 миллиона человек (70 процентов всего населения) жили в квартирах с электрическим освещением. Число мощных силовых установок возросло до 3 900. Эти силовые станции давали электрическую энергию для 25 миллионов домов, жители которых пользовались 19,6 миллиона электрических утюгов, 17,5 миллиона радиоприемников, 7,4 миллиона стиральных машин, 7,5 миллиона электрических печей, 5,75 миллиона вентиляторов, 5,75 миллиона электрических кофейников, 3,2 миллиона нагревательных приборов, 1,9 миллиона электрических рефрижераторов (холодильников), 8,8 миллиона электрических плиток.
При жизни Эдисона количество телефонных вызовов достигло 28 миллиардов вызовов в год, а число телефонов только в США возросло до 35,5 миллиона. Общая длина телефонных проводов достигла при жизни Эдисона 200 миллионов километров, что было более чем достаточно для того, чтобы опоясать Землю 5 тысяч раз.
Количество переданных за год телеграмм достигло при жизни Эдисона 235 миллионов при общей длине проволочной сети в Соединенных Штатах в 11,2 миллиона километров. Огромное развитие получило также и радио.
После первой киностудии Эдисона в Менло-Парке и после первых маленьких театров кинопромышленность развилась еще при жизни Эдисона настолько, что в одних только Соединенных Штатах число зрителей в сутки достигло 12 миллионов человек при 21 тысяче театров.
Все эти цифры, а также быстрый рост отраслей промышленности, использовавших 3 тысячи патентов Эдисона, дают ясное представление о роли и значении его работ.
В семьдесят седьмую годовщину Эдисон заявил, что «высшая житейская философия» заключается в том, чтобы «работать, отгадывать тайны природы, применяя их на счастье людям, и бодро смотреть на жизнь». Эдисон так и ушел в могилу, не осуществив своей «житейской философии», — при капитализме научно-технический гений не может быть целиком поставлен на службу человечеству.
На родине Эдисона капитализм особенно широко вступил на путь задержки открытий и изобретений. Волчьи интересы трестов тормозят развитие техники.
И только в единственной тогда стране, в стране, победоносно строящей социализм, к которой в последние годы своей жизни Эдисон проявлял большой интерес, наука и техника получили неограниченные возможности для своего развития, а широкое массовое изобретательство стало органической существенной чертой строительства.
Эта страна, где все лучшее из культурного наследия прошлого имеет небывалую в мире благодарную почву, оценила и гений Эдисона, который был избран почетным членом Академии наук СССР.
В этой стране действительно все чудеса техники, все завоевания культуры становятся общенародным достоянием.
В этой стране изобретения Эдисона в своих конечных, трудами и усилиями многих изобретателей завершенных формах получают свое развернутое приложение.
В этой стране ярко горят «лампочки Ильича», растут гигантские электростанции, кино признается одной из самых важных для пролетариата областей искусства, электромагнитные волны радио ежедневно возвещают миру о титанической борьбе пролетариата за новую жизнь и культуру, о новом, коммунистическом обществе, о новых людях.
В этой стране советская наука полностью разрешила и задачу синтетического получения каучука.
