давно не брали. Придется опять кого-нибудь из зажимистых хозяйчиков раскручивать, просить из старых запасов.
Подписался на следующий год на «Известия», «Литературную газету» и «Зарубежное военное обозрение». Пока пользуюсь «Литературкой», оставшейся после отъезда Н. Чудакова. Постепенно быт налаживается во всех отношениях. Даже домашние привычки и привязанности восстановил. А тут письмо первый раз в жизни в газету написал. Возмутился военной безграмотностью редактора «Известий». Стал советы давать. Забавно. Черт попутал, впрочем все правильно. Любое дело надо делать профессионально.
Случилось вернуться в Баграм только сегодня. С утречка пошли на Панджшер, и все было гладко и прекрасно. Но только вступил одной ногой в родную «группировку», как эта дурная пехота стала снимать блоки. Пометался-пометался, да и заночевал… на три ночи. Нет худа без добра, так хоть маленькую инспекцию провел жизни, быта и боевой деятельности. Вроде все нормально, и это успокаивает. Тревожит тишина вокруг наших постов. У рухинцев за двадцать дней восемнадцать человек потерь, из них девять погибших. Ох, подозрительная тишина вокруг нас. Относительная, конечно. Сегодня только тронулись и отошли километра на три, как «духи» обстреляли 12-й и 14-й посты, под которыми мы стояли три часа в ожидании команды: «Вперед». Морду «духам» быстро набили и через десяток минут они успокоились. Такое нападение у нас за ЧП не считается. Рядовой случай.
За три дня в Анаве дважды побывал в бане. Один раз у «советников», другой — у артиллеристов. И там, и там посидели, поболтали, попили чайку. Узнав, что еду домой, «советники» от щедрот своих снабдили грецким орехом из своего сада. Вручили целый сверток вяленой рыбы, подарок Панджшера. Выразили свое «возмущение» тем, что взрывчатка в «группировку» поступает в больших шашках. Приходится пилить на куски и сверлить новые отверстия под капсюль, чтобы сделать «удочку». А потом новые неприятности. На два дня пропал Бим, общий любимец. Гадали: «духи» отравили или мои орлы «свистнули». Оказалось, загулял «парень». В конце концов, отловили, отняли у очередной невесты. Грех пса ругать, и среди людей подобные вещи случаются.
В последний вечер местная интеллигенция и власть пытались зазвать нас на ужин. Но мы с комбатом, посмотрев на темные окна, благоразумно решили, что себе дороже выйдет. Зачем дарить свои головы Ахмад Шаху в подарок. Может, и драматизирую, но и смотреть в их лживо-искренние рожи не хочется. А без плова я проживу. Виталий Иванович пошел на эту вечеринку, но для него — это работа, а мы остались смотреть телевизор.
В компании веселее. Комбат поставил чай, нарезал литовской колбасы, и мы миром хорошо потолковали. В свою конуру пришлось идти, когда выключили движок и погас свет. Как и в три предыдущие ночи, периодически бросал в стены свои ботинки и стучал прикладом в пол. Мыши облюбовали мое нежилое помещение и совсем распоясались. Меньше месяца назад был в Анаве и привел комнату в божеский вид, а приехал, не узнал. Кругом дыры, ходы, гнезда. Уезжал, поставил задачу: все тряпье снять и оклеить стены, по крайней мере, газетами. Но не на мучном клейстере. Добавить дуста, чтобы эти серые твари подавились такой закуской.
Обратно дошли без приключений. Все как обычно. Саперы поставили на месте гибели В. Сидоренко заранее заготовленный памятник: крест-накрест два снаряда, начищенных и прикрепленных к плите с надписью: «Сидоренко, Ростов-на-Дону, дата гибели…» На выходе из ущелья в Дехи-Нау нас уже ждет ватага «бачат» всех возрастов. Солдаты кидают им галеты и сухари, банки из пайка, а они в драку все ловят и снова кричат, машут руками. Я пошутил: «Нормально живем с местным населением, дружно общаемся. Мы им галеты, они нам липучки и магнитные мины на машины». Сегодня должен был прилететь командующий, но замело пыль, и аэродром закрыт.
Местные жители снимают второй урожай, в основном, кукурузу. Опять идут нагруженные ослики, которых под вязанками и не видно. Крыши домов и дувалы вдруг все покраснели от рассыпанной для просушки кукурузы и репчатого лука. Кое-где собирают семьями хлопок. Урожай, конечно, не ахти какой. Кустики маленькие, засохшие, коробочек почти не видно. Жалкие клочки ваты. Видел хлопок в Кировабаде — кусты по колено и коробки что надо.
Может, и правда, примирение что-то дает. То тут, то там попадаются вновь отстроенные дома. Панджшер как всегда красив. Изумрудно-голубой, в кружевах из белой пены.
Сегодня полк ушел на «боевые». Цель — разгром базы снабжения и мест дневки караванов в ущелье километров за 70 до Гардеза (провинция Логар). А вчера отпраздновали и отметили все, что можно, в том числе мой день рождения. 10-го с утра до вечера были на прицеле у Командующего ВДВ (Калинин), который решил посетить Афганистан и познакомиться со своими воюющими войсками.
Я уже поставил крест на своих именинах, но вот вчера спонтанно сели и просидели до глубокой ночи. А как пели… Окунули ордена Шамиля и Петровича, а напоследок: тост за удачу и минимальные потери. Успехов им. Мы опять осиротели, полк пустой, парк голый. Как-то непривычно. Зато у меня приятные хлопоты. В Кабул уехал офицер с моим паспортом. Скоро привезет визу. Как только будет, так звоню диспетчеру, узнаю про борт на Фергану и… вперед. Ура. Пока закупаю подарки, лакомства и прочее. Пакуюсь. Образно говоря, сижу на чемоданах. Последние дни и часы самые томительные. Наверное, это последняя запись в дневнике. Можно только дописать к предыдущим анавинским впечатлениям, что позавчера «духи» обстреляли «группировку» из 76-мм горной пушки. Эта новость нехорошая. Не было у «бородатых» таких штук. Надо срочно ее искать и уничтожать, иначе много вреда может принести эта железка.
Позавчера прошел первый сильный ливень. А с утра обнаружилось, что вершины гор уже в снегу. Резко похолодало. Чувствительно…
Часть вторая
Начинаю вторую часть повествования. Первую отвез домой и сдал супруге. Хотя и решил поначалу до полного возвращения не показывать дневник, все же, повинуясь сиюминутным ощущениям, отдал жене для прочтения. Первоначальное желание исходило из побуждения не волновать, не трогать излишними подробностями. Для нас это не совсем то, что для ждущих. И главной причиной того, что все же отдал дневник, была, наверное, тяга назад в Афганистан, в Баграм. И какая жена поймет это сумасбродство. Отвык в Союзе от стрельбы, залпов артиллерии, взрывов, от автомата, привычного здесь на плече, как бритвенный прибор для цивилизованного человека.
На период с 15 октября и до возвращения в Баграм в ночь на 6 ноября, все перед лицом и глазами, как калейдоскоп желаний и лиц. Трудная, утомительная дорога домой со вспышками энтузиазма: вот и Союз, вот и Москва, вот и родная дверь, за которой теплая домашняя атмосфера, любимые жена и спящий сын. Минуты осмысления и оценок всех прожитых месяцев и просто спокойная расслабленность. Я и дом! Десять дней дома!
Прилетел в ночь на шестое. Как трудно улетал, так трудно и возвращался. Посадки в Марах, Кокайдах, наконец, Кабул. Ночевки там и сям, соответственно условия с минимумом удобств. Жара и холод для солдат, еще и холодный пол на две ночи. Затем борьба за лишний борт, в которой успеха добился Франц Клинцевич, «купивший» экипажи для лишнего рейса за пиво и тельняшки. Так или иначе, 200 человек перебросили, соревнование с пересыльным пунктом выиграли. Явление вполне нормальное, учитывая, что у нас всегда чего-нибудь не хватает. Прилетел в Баграм, приехал в полк под утро, а полк сидит в укрытиях: полночи летят РСы. Духи «поздравляют» с 70-летием Октября. В первую очередь интересуюсь Анавой и узнаю, что взяли пленного в обмен на оторванную у разведчика ногу. Ко всему, еще один солдат в тяжелом состоянии после ранения в голову. А к вечеру еще двое раненых, и снова из Анавы. И опять один тяжелый, и опять в голову. Что-то многовато даже для праздника.
Днем штурмовики работали где-то совсем рядом. Модуль подпрыгивал как живой. В комнате, как и
