лодка атомная) из подводного положения провели китайцы. На Олимпиаде наши футболисты стали золотыми в финальной игре с Бразилией. На своем КП поставили «Шилялис» и, хотя и с помехами, но с утра до вечера смотрели репортажи из Сеула.
Пока мы были на «боевых», на трассе Кабул — Южный Саланг начал работать агитотряд. Устанавливают контакты с местными вожачками (так и пишу, вспомнив кинофильм «Оптимистическая трагедия» и смутное время), подписывают договоры. Цель — прекратить разорение колонн. В Хайратоне скопилось сто тысяч тонн грузов, которые афганские транспортные колонны отказываются перевозить, пока им не обеспечат безопасность.
Оказывается, и сено к корове ходит. Вот и мы слово держим. Сегодня передали «духам» пулемет СГМТ вместо тех, забракованных китайских автоматов. А что делать? Даже такой контакт обрывать нельзя. Может, и пригодится еще раз воды напиться.
Еще вчера казалось, что холод — это случайность, залетное. Но сегодня уже начинаешь понимать, что на носу зима. Как-то вдруг. Целый день бешеный, давно не виданный по напору, ветер. Тучи пыли. Ветер с севера, с Гиндукуша, чьи снежные шапки видны на горизонте, и оттуда дышат на нас холодом.
Командир дал согласие на мою поездку. Завтра-послезавтра пошлю с кем-нибудь паспорт за визой. А там — домой! День сумрачный. Только под глубокий вечер наконец дали свет, а так сидели при свече в комнате начальника ПО А. Греблюка. Полк на «боевых». Нас осталось немного. И тех из-за света, вернее, его отсутствия, не сумели накормить. Пришлось выдавать сухой паек. Как обычно, трудности в одиночку не ходят, звонок от Командующего с задачей держать батальон в получасовой готовности из-за сложной обстановки под Чарикаром и Джабаль-Уссараджем. А батальона, как такового, и нет. Наскребли по крупицам как людей, так и технику. Сидят в готовности. Допрыгаемся мы с этим выводом по этапам. Все силы вывели и теперь жалкими остатками затыкаем дыры. Ко всему, и поставки техники урезали так, как будто война закончилась. У нас в ротах осталось по четыре машины, и не дают больше. Даже не обещают. Людей в ротах чуть больше половины от штатной численности. Больные, раненые. Еще немного, и вообще некем будет отбиваться. Завозов и заготовок овощей на зиму тоже не делали. Уже сейчас в меню только два «деликатеса»: гречка и макароны. Редко рис. Смотреть не хочется.
Получил письмо от 28 сентября. Люда пишет, что Михаилу уже сняли гипс, и он два дня, как посещает школу. Все хорошо, что хорошо кончается.
Поставил новый телевизор «Панасоник» и теперь вполне прилично смотрю Кабул и Москву. Особенно интересно смотреть регулярные молитвы по афганскому телевидению.
В обед неожиданно появился Д. Веретенников. Легок на помине. Только на днях подумал, что пути- дороги после вывода войск из Панджшера разбежались. Ан нет. Получил свежие новости в отношении Саланга, где сейчас его зона ответственности. Рассказал, как «духи» трактуют экспроприацию. Один из главарей сказал: «Советская помощь идет для афганского народа, а не для Наджибуллы. А в Панджшере и других местах разве не народ живет?» Половинят машины с мукой и другим провиантом, и при этом еще и расписки дают. Но это Ахмад Шах, это ИОА. С ИПАшниками все по-прежнему. Их работу мы видели под Мирбачакотом. Со слов Константиныча, Панджшер обживается, и довольно быстро. Вернулись люди в Тавах, Заманкор, Кораву, Фирадж. В Рухе, где вообще жили одни мыши, теперь проживает до двухсот семей. Полностью восстановлена дорога, и теперь до Рухи добираются автобусы и такси. Трудно представить. Ново и отношение нашего высшего руководства, в частности, генерала армии В. И. Варенникова. Когда в августе 2-я пехотная дивизия РА полезла на Саланг и быстро получила по морде, Кабул стал провоцировать на вмешательство наши войска. Кое-кто в Москве стал клониться к размахиванию шашкой (вот откуда, судя по всему, настойчивое требование взять обратно Панджшер). Обстановку Константиныч лично докладывал В. Варенникову. Осмыслил перед этим все стороны проблемы, оценил риски озвучивания правды, да и выложил, что на Саланге установилась истинно народная власть. И, как ни странно, но В. Варенников выслушал и поддержал. Примечательно.
Вечером для кинооператоров специально привезли какого-то главаря. Сделал слайд. Если получится, то будет интересный угол зрения на «духов». Кажется, второй только раз вижу так близко живого настоящего главаря, да с телохранителем. Любопытно.
Присвоил себе на постоянной основе позывной, который был у меня на Хосте. Этот позывной вводил на двух последних «боевых». Поначалу были недоразумения. Свои предупреждены и знают, а на ЦБУ армии, зная частоты и позывные всех частей, иногда не понимали, с кем разговаривают. Потом все притерлось. Теперь на «боевые» ушел Ш. Тюктеев, а позывной так и закрепился, остался за командирской должностью. Воспринимается это как кража личного имущества.
С «боевых» пришла колонна. Пригнали трофейные КамАЗ и КрАЗ (самосвал). Новехонькие. Видимо, уведенные «духами» с трассы. Обстановка спокойная. Потерь нет. За все время были только несколько пусков. Сегодня очередной обстрел Кабула. Отрепетировали «духи» это мероприятие. 23 ракеты. Из района Пагман (западнее Кабула).
У каждого свой взгляд на события. В. Востротин: «Сам прикрывал штурм дворца Тадж-Бек в декабре 1979 года, а сейчас столько появилось очевидцев и столько толков, что и сам сомневаюсь, а был ли я там тогда?» Все наделены даром анализа событий «после того как…», и только единицы способны «предвидеть». Было бы наоборот, было бы меньше болтунов.
«Автомобилист» (Свердловск) в чемпионате высшей лиги выдвинулся в лидеры по хоккею. Вспомнил, как где-то в конце 60-х годов он попал в высшую лигу (что само по себе было успехом), и вдруг в одной из игр победил ЦСКА со счетом 6:1. Какой взрыв энтузиазма это событие вызвало у свердловских болельщиков. Память.
Память, вообще, вещь, по большей части, благодарная. Увидишь по телевизору репортаж из Каунаса, и буря воспоминаний: молодые лейтенантские годы, встреча с маленькой, малые забавные дети, и жизнь с ее успехами, неудачами и утратами. Одна перспектива — все впереди. А услышишь по радио или с кассеты «Битлов», и опять воспоминания как калейдоскоп о еще более ранних годах: школа, друзья детства, отец, мальчишеский максимализм и детские переживания.
Память и в запахах. Зимой мимо «Икаруса» спокойно пройти не могу. Сразу по запаху сгоревшей солярки, в морозном воздухе возникают воспоминания о боевых машинах и армейских буднях.
Часть четвертая
Вернулся из дома 22 октября. Улетал, вернее начал улетать 7-го. В тот день с утра уточнил, что паспорт с визой пришел. Сразу позвонил диспетчеру и к радости узнал, что на плане стоит борт из Ферганы. Должен прилететь где-то к обеду. Через пару часов звоню: летит. Преддорожный будоражащий синдром. Всеми мыслями уже в пути и даже дома. А зря. Тем болезненнее оказалось бессмысленное ожидание на борту самолета, продлившееся до глубокой ночи. Сначала не выпускали, так как полосу заняли штурмовики, потом поднялся сильный ветер, и не смогли взлететь вертолеты прикрытия. Ветер действительно был такой, что самолет скрипел и раскачивался. Сказали, что с темнотой выпустят без прикрытия. А как стемнело, ветер задул с новой силой, но уже перпендикулярно полосе. Теперь уже не взлетишь и без прикрытия. И уйти от самолета нельзя. Вдруг дадут добро на взлет… Так и просидели до 23 часов. А тут закончилось стартовое время у экипажа. К полуночи злой и пыльный вернулся в модуль. Съел тройную порцию яичницы, и на бок. Пока ел, вытерпел длительное подтрунивание своих коллег.
Взлетели все же наутро, в 8.00. Два часа — и Фергана. Борт на Москву уходит на следующий день, но билетов, конечно, нет. Выручает ВТА. У них санитарный борт, и Митченко, командир полка, говорит: «Никаких проблем». Все, вроде, удачно. Борт идет на Ташкент, Мары, Донецк, Вильнюс. Превосходно, полетим в Вильнюс. С таким намерением и взлетели, а в Ташкенте, когда загрузили в самолет шесть ящиков
