– Да пошел ты к черту! – закричала я. – Мы замерзли. Проголодались. И вообще мне не нравится эта затея, я не люблю оперу!
– Зато ты очень любишь свою дочь, правильно? – противно засмеялся Марио. – За это я сделаю тебе подарок. Нам не придется слушать эту оперу. Мы уйдем, как только в зале погаснет свет. Вот видишь, какой я великодушный.
Я не могла больше слушать этого издевательства. Злоба душила меня, не находя выхода. Я грязно выругалась, бросила телефон на пол и изо всей силы, словно давила мерзкое насекомое, припечатала его каблуком. Водитель испуганно вскрикнул и заговорил торопливо и негодующе, косясь в зеркало заднего вида, но я так на него зыркнула, что он заткнулся. А я готова была волосы на себе рвать. Ну о чем я думала, выходя замуж за этого бессердечного, подлого, коварного негодяя?! Что меня привлекло – слащавая внешность бонвивана? Марио был даже не в моем вкусе! Большие деньги и перспектива стать светской дамой? Я прекрасно могла обойтись без этого! Бывает, девушки теряют голову от любви, но я-то Марио совсем не любила! Это был чистой воды брак по расчету! Какой же я была дурой! К тому времени, как мы подъехали к театру, я себя мысленно не только засудила, но и линчевала.
Таксист остановился в квартале от La Skala и умоляюще обернулся ко мне, жестами показывая, что необходимо выйти. Я решила его послушаться. Не потому, что пожалела, а оттого, что в такси мне делать было совершенно нечего. Хлопнув дверью машины так, что задрожали стекла, я крепко взяла Алиску за руку и зашагала к зданию театра. Таксист посеменил за нами на маленьких коротких ножках. Он оказался значительно ниже меня ростом, что вызывало в душе тайное злорадство. Я повернулась и категорически приказала:
– Нет! С нами идти не надо! Мы доберемся сами.
Сопровождающий испуганно замахал руками, показывая, что это совершенно невозможно, и делая такие движения, словно отсекал себе голову.
– Мама! – не поняла Алиса. – Секир башка кому, ему или нам?
– Ему, доченька. Кому же еще?
Сложив пальцы в фигу, я красноречиво сунула ее таксисту под нос. Тот залопотал еще громче, показывая на часы и пытаясь тянуть меня по улице за рукав белой куртки.
– А убери руки! – заорала я. – Испачкаешь куртку, я тебе устрою кузькину мать!
И, окончательно распоясавшись, я вырвалась, продемонстрировала мафиозному подлипале средний палец и застыла на месте. Позвонить и нажаловаться Марио он все равно не мог, телефона у него теперь не было. Вот пусть и придумывает, что делать с наглой русской бабой! Шагать в театр под конвоем этого коротышки я не собиралась.
Алиска смотрела на меня с любопытством.
– Мам, а что это? – спросила она, повторяя мой жест.
– Волшебная палочка, детка, – отмахнулась я.
– Значит, мы выиграем у дяди Олега? Ой, мам, подействовало! Вот и он.
Я резко обернулась. Откуда-то сбоку вынырнул Олег в сопровождении двух серьезных мужчин с одинаково каменными лицами. Наш провожатый сразу же скис и попытался удрать, но его зажали с двух сторон и оттеснили к стене. Олег взял меня под руку.
– Говори быстро. Какие инструкции?
Я протянула зажатые в другой руке билеты и с изумлением уставилась на женщину, которая возникла за спиной у Олега. Высокая стройная блондинка в белой куртке и высоких сапогах кого-то мне удивительно напоминала. Олег сунул женщине билеты и потянул меня в сторону.
– Уходим! Ну же, быстрее. За вами могут следить.
Я позволила себя увести и, только обернувшись, вдруг догадалась, отчего Николаев диктовал кому-то в телефон, во что мы будем одеты. Женщина изображала меня.
Счастье возможно
Глубокой ночью мы уже летели в самолете домой. Что-то перестали мне нравится эти перелеты! Не хочу больше никуда летать. И не буду. В этом теперь нет необходимости. В зале ожидания, пока мы сидели на жестких пластиковых стульях, а Алиска бегала туда-сюда, Олег рассказал мне, чем кончилось дело.
– Мне очень жаль, – сказал он. – Правда, жаль. Каким бы он ни был человеком, когда-то он был твоим мужем.
– Был... – отозвалась я.
– Ничего нельзя было сделать. Он оказал сопротивление при аресте. Первым начал перестрелку, ранил двух полицейских. Могли пострадать невинные люди.
– Сопротивление при аресте. Какая казенная фраза!
– Он сам загнал себя в тупик. Возможно, это стало для него лучшим выходом.
– Смерть – это не выход.
– Он почти не мучался. Умер мгновенно.
Я вздохнула. Больше мы на эту тему не говорили. Но я не переставала думать о том, как похожая на меня женщина застрелила Марио. Олег сказал, что они до последнего момента надеялись обойтись без кровопролития, и она всадила в него три пули, стреляя практически в упор, только тогда, когда другого выхода у нее не оставалось. Не думаю, что Марио ожидал такого конца. Никто из нас не знает, когда и как он умрет...
– Хочешь пить? – спросил Олег. – У меня с собой есть минералка.
– Нет, не хочу.
– Ты сегодня столько натерпелась, тебе обязательно надо поесть и отдохнуть.
– Дома отдохну.
Я достала из косметички пилочку и стала автоматически подпиливать обломанный во всей этой суматохе ноготь. Вот так бывает – жил человек и нет его. Совсем молодой. Мой муж. И теперь я вдова. Вдова в двадцать шесть лет. Самое странное, что никакого горя я не чувствовала. Только облегчение. Олег сказал, что ему жаль, а у меня в душе сожалений не было. Была какая-то пустота, которая остается на месте пепелища. Марио выжег дотла все, что смог. Теперь, когда его не стало, возможно, я постепенно смогу по крупицам восстановить о нем добрые воспоминания. Ведь когда-то он был пылким, галантным, заботливым. Красиво ухаживал за мной, выполнял мои маленькие прихоти, играл с Алисой, радовал ее подарками. Все ушло. Он сам все перечеркнул. А теперь его нет. Что ж, хоть он и не желал давать мне развод, но все же оказал мне эту услугу. Теперь я свободна! Подбежала Алиса, стала копаться в моей косметичке и комментировать все, что доставала.
– Карандаш черный, карандаш коричневый, тушь «Буржуй».
– «Bourjois», – автоматически поправила я.
– Блеск для губ, помада «Попа».
– «Pupa»...
Тушь Буржуй, помада Попа! – вдруг захохотал Олег. – Ну вы, девушки, даете! Алиса, ты читать умеешь?
– Да. Но еще плохо и только на русском. А мамину косметику я в рекламе видела.
Я усмехнулась:
– Она у меня девочка современная. Объявили посадку на наш рейс. Олег позвал Алису, подхватил ее на руки и понес к выходу. Я убрала косметичку, повесила на плечо сумку и пошла следом за ними. В самолете мы сели все вместе.
– Родная, прошу тебя, поспи, – попросил Олег.
– Постараюсь.
Я опустила спинку сиденья и действительно почти сразу задремала. День был очень-очень длинным. Сквозь сон я слышала, как Алиска рассказывает Олегу про волшебную палочку и допытывается, кто выиграл.
– Но ведь на самом деле ты победил, да, дядя Олег? Мы тебя потеряли, а потом ты нас нашел. Или это мама наколдовала?
– Твоя мама великая волшебница. Вы победили.
– Вот здорово! А что такое оперный театр? Это где опера выступают из «Улиц разбитых фонарей», да? А
