«Мой господин бог наследил святой жизни сохраняющий подобного богу сына… Жемчужины и венца, послушно несшего крест земледельца и винодела рожденного и получившего от бога освобождения».
– Сережа, ты знаешь, я бы прочтя эту надпись в том виде, что получилось у нас, скорее бы сказала, что здесь уложено нечто, некий предмет, принадлежавший еще Иисусу Христу, и сделанный его руками. Некий STAVINECZ.
Для меня не знающего, что плита эта расположена на проложенной мной на плане города линии, все это было еще значительней. Мои мысли прервал вопрос Кьяра.
– Сережа, а где находится эта надпись?
– Она выбита на плите вмонтированной в Боковую стену собора.
– Ну, дорогой ты мой кладоискатель, в таком случае оставь всякую надежду даже одним глазком заглянуть за эту плиту.
– Я это понимаю, но как интересно было бы посмотреть, что же это такое STAVINECZ.
– Анджело мне кажется, я знаю, где укрыта сокровищница Главного Хранителя, но это только предположение, а для его проверки придется вести работы в соборе святого Вольфганга.
– Сергей, я же говорил вам, что для главного Хранителя, как впрочем, и для остальных Хранителей нет ничего не возможного. Вам даже нет необходимости объяснять, те или иные ваши пожелания. Все силы всех присягнувших на верность почетному Ордену Христа будут делать все, чтобы выполнить это пожелание. Вы можете высказать пожелание снести собор Святого Вольфганга, и он будет снесен. Вы выскажете пожелание, не видеть этого президента и в ход будут пущены все средства для его отстранения от дел. В том числе и ваше пожелание о развязывании новой войны будет выполнено.
Он говорил все это ужасно серьезно без тени иронии и обычной для него веселости. Я не задумывался над всем этим, подобные перспективы обрушились на меня. На какой то миг я представил себя вершащим судьбы мира, но осознание обратной стороны таких свершений быстро остановила мое воображение, и я сказал:
– Великие возможности, рождают великую ответственность.
– Ответственность – переспросил Анджело.
– Да ответственность перед окружающими, а в первую очередь перед собой. Великие деяния имеют свойство калечить судьбы людей, которые совершенно этого не заслуживают и, пытаясь переустроить мир, пусть и с благими намерениями еще не известно получится у тебя, что хорошее или же нет, а вот то, что ты искалечишь судьбы хороших людей, несомненно.
– Вы знаете, Сергей, я сейчас получил подтверждение тому, в чем и не сомневался – само провидение выбрало вас продолжить дело Главного Хранителя.
На стоянке для автомашины, куда привез меня брат Рафаэль, Кьяра со Стеном уже ожидали меня, сидя в машине.
– Дорогая я ужасно виноват, что заставил ждать тебя.
– Можешь не извиняться, мы с одним юношей, – и она, улыбаясь, посмотрела на Стена – прекрасно провели время. Стен тут же подсунул к ней свою мохнатую голову.
– Убью как собаку, – пообещал я ему.
– Сережа, оставь Стена в покое, все равно я люблю вас обоих, так что принимай жизнь такой, какая она есть.
– Любимая, а как ты отнесешься к предложению провести романтический вечер в Риме, а потом съездить в Чехию и забрать мои вещи.
Кьяра со Стеном ушли смотреть город, а я сидел ожидал, когда за мной приедет машина погрузился в свои мысли. В последнее время я все сильнее ощущал всю ту меру ответственности, которая досталась мне вместе с печатью Главного Хранителя.
Приключение перестало быть легким и романтичным. Все больше я думал о праве на наследие, праве на знание, Наверное, вдобавок по всему, я так и не научился быть послушной марионеткой, маленьким винтиком в огромной машине, винтиком от которого ничего не зависит.
Никому не ведомо, как далеко завели бы меня все эти мысли, если бы не подъехала машина, посланная за мной.
Я сел в эту машину, отличительной особенностью, которой были затонированные до зеркального состояния задние стекла, и поехал навстречу дальнейшим событиям своей судьбы.
Машина въехала на площадку между собором и прелатурой. Первым на что я обратил внимание было то, что проходы, обычно использующиеся туристами были закрыты сплошными щитами, не оставлявшими ни малейших щелей, а все пространство сверху было накрыто тканевым куполом, закрепленным наподобие шатра.
Штукатурка вокруг плиты с надписью уже была снята, камни, уложенные около ее нижней части были вынуты и аккуратно сложены в стороне. Два монаха аккуратно, каким-то тонким инструментом, как бы обрезали плиту от стены.
Прелат и кардинал Андреотти, сегодня видя его в этой роскошной черной с красной оторочкой кардинальской мантии подпоясанной красной перевязью и красной кардинальской шапочке я даже про себя не смог назвать его Анджело, стояли чуть в стороне и о чем-то тихо говорили между собой.
Я не стал вмешиваться в их беседу и тихонько встал с другой стороны от плиты, стараясь, как можно меньше мешать.
Один из монахов обернувшись, сказал, что плита уже полностью отделена от стены, и они готовы ее снять. Получив одобрение от прелата, монахи начали ее аккуратно опускать, укладывая на заботливо положенные заранее доски.
Ниша, открывшаяся за плитой, очевидно, когда-то была задрапирована тканью, о которой сегодня напоминали лишь неровно свисающая бахрома, похожая одновременно на кисею и на паутину. Внутри же
