— Да.
— Легко, питательно, калорийно… Значит, так: омлет с грибами, фрикадельки из форели, или подбери что-нибудь похожее, фруктовый салат под кокосовым кремом, вели взбить получше. Хватит?
— Мало.
— Ну знаешь, тут тебе не твои обжоры! Петрушка на диете, Дориан привереда, Гриша без аппетита… Гречневую кашу добавь. С китовым молоком. И всего — по семь порций. Понял?
— Да.
— Кофе и шоколад — на выбор. Готовность — через пятьдесят минут.
Вопросительная форма отсутствовала, поэтому скоч не удосужился хотя бы кивнуть. С одной стороны, это было хорошо, что их запрограммировали на минимальную болтливость, — втайне Варвара не могла отделаться от ощущения, что после какой-нибудь реплики этот гигантский вороненый муракиш обернется к ней и уронит свое презрительное: «тупица». Но похоже было, что по отношению к людям скочи себе лишнего не позволяли. С другой стороны, каждый раз, отдав распоряжение, она сомневалась — а правильно ее поняли или нет? Вот и сейчас — знает ли он, что такое форель? А кокос? И спросить как-то неудобно…
Мало того, что никого из прошлой группы, так и роботов своих взять не позволили. Пегги здесь не нужна, но вот с Полупегасом можно было бы хоть поговорить по-человечески.
Она махнула рукой и пошла в шлюзовую. Войти туда, собственно говоря, было невозможно: шла продувка всех помещений, и навстречу бил поток холодного, припахивающего арбузной коркой воздуха. Скоч, прижавшийся к комингсу, следил за вентиляционной установкой.
— Туфель?
— Вафель.
Ах, да, у него же единичка на оконечности вычислительного бурдюка. Хоть бы их покрасили в разные цвета, что ли…
— Решетку не забило? — Это так, для порядка: если бы забило, не было бы такой сильной струи.
— Нет.
И этот на лишнее слово не расщедрится.
— Ну ладно, через сорок пять минут выключишь.
Он это и сам знает, и весь этот диалог только для того, чтобы не уснуть на ходу. Осталась рубка, но там дежурит еще один скоч, и раз он не вызвал ее по внутреннему фону, значит, ни на экранах, ни в иллюминаторах не появилось ничего стоящего внимания. Да, вот и он — воздвигся столбиком посередине помещения, словно суслик на пригорочке, морда устремлена в зенит, все шесть глаз нацелены в разные стороны — ничего не пропустит.
— Фофель?
— Туфель.
Хоть бы раз угадать! Она обошла сторонкой насекомоподобного часового, уселась в кресло первого пилота. На выдвижном столике — две стопки бумаг: слева распечатка информации, полученной с чужого спутника, справа — снимки местности, поступающие с вертолета. На вертолете четвертый скоч, и вот уже шесть часов они выписывают замысловатую спираль вокруг корабля… Вокруг двух кораблей.
Варвара положила ладони на столик, так что квадратик радиограммы, заложенный под стекло, пришелся между пальцами, как в окошечке. Текст она — да и все на корабле — помнила наизусть: «SOS! SOS……………… …паж похищен капибарами. Преследование невозможно. Лабиринты. Промедление гибельно. Лес…»
Варвара растерла виски, отгоняя сон. Сидя это давалось уже труднее.
— Туфель, — проговорила она не очень внятно, — ты сможешь заметить, когда я усну?
— Да.
— Тогда, голубчик, ущипни меня за ногу, — она покосилась на черное щупальце, свесившееся до самого пола, — только так, чтобы следов не осталось!
Теперь можно было откинуться в кресле и немножко подумать. До подъема тридцать четыре минуты, и все это время она сознательно не думала о том, что же находится за округлыми глазницами иллюминаторов. Ее оставили главной по кораблю, и прежде всего надо было не допустить, чтобы на борту хоть что-нибудь пошло не так. Хотя как это — «так», она не знала. Корабль был для нее чужим домом, и в его превосходных титанированных стенах она чувствовала себя хоть и в безопасности, но в глухой изоляции от всей Вселенной, словно запаянная в консервную банку. Лишенная ветра, запахов и тех живых волн, которые сделали бы для нее Чартаруму хоть на чуточку своей, она все эти пять с половиной часов провела в чутком напряжении, поначалу до предела обострившем все ее чувства, а затем незаметно притупившем их непобедимой сонливостью. Она знала, что принадлежит к немногочисленной породе существ, неспособных жить при затворенных окнах, и сейчас только и спасалась тем, что твердила себе: еще столько-то минут… теперь меньше… еще меньше… А потом ее ждала воля — холодный ветер чужого мира с запахом астраханского арбуза.
…паж похищен капибарами…
Два громадных грызуна бесшумно проскользнули за спиной, унося в зубах кукольную фигурку — тряпочного Пьеро с волочащимися по земле белыми лентами… Ой!
— Ты что, обалдел? Я же велела, — потихоньку, чтобы синяков не осталось!
Скоч высокомерно промолчал. Ладно, впереди еще не одна вахта, будет возможность сбить спесь с этих жужелиц. Сколько еще осталось? Двадцать две минуты. Вот уж никогда не думала, что спасательная экспедиция на незнакомую планету может вылиться в такую тощищу!
А между прочим, тоскливо бывает только от незнания. Был бы на ее месте Сегура — не сидел бы сложа руки, не маялся бы. Для начала придется научиться из сотен разрозненных снимков складывать единую панораму. А то лужайка за иллюминатором видна, нежно-аквамариновая, отравная; дальше — склон ступенчатый, елки на нем белые, полупрозрачные — вот и все, доступное ее пониманию. А вот где они сели, на материке или на острове, на побережье моря-океана или в глубинке — непонятно. Пока шли на посадку, все силы приходилось тратить на то, чтобы со стороны не казаться беспомощным котенком, у которого глаза на лбу и усы дыбом. А сели — тут уже было не до объяснений. Разумеется, и летяги, и Сусанин с Гюргом прекрасно разбирались в ситуации, но не приставать же к ним с вопросами!
А главный вопрос так и крутился на кончике языка: о каких это лабиринтах шла речь в обрывке радиограммы, случайно принятой на Степухе?
Но пока слово «лабиринт» никем произнесено не было, и Варвара решила терпеливо ждать. Прояснится — сами скажут. Не для балласта же взяли ее с собой!
Вторая загадка касалась самих потерпевших. Если экипаж был похищен, то кто дал сигнал SOS? Положим, технически это мог проделать и обычный экспедиционный киб, но ведь не по собственной же инициативе! Значит, кто-то дал сигнал и сам отправился в погоню. И тоже канул в неизвестность. Чтобы попытаться во всем этом разобраться, нужно как минимум припомнить все начинания с момента посадки…
— Привет вахтерам! Как дежурство? — Сусанин в самом буквальном смысле влетел в рубку — раскачался на потолочной скобе, и перепрыгнув через присевшего от неожиданности Туфеля, приземлился точно у ног девушки. — Ох, и здорово же здесь кувыркаться — раздолье Петрушке! Ну, рассказывай.
Еще бы не раздолье, сила тяжести на шестнадцать процентов меньше земной. Вот она отоспит свои шесть часов и тоже запрыгает не хуже Ригведаса. А пока — она свое дело сделала, первую вахту на Чартаруме отстояла.
— Корабль в полном порядке, за время вахты никаких происшествий!
— Да черт с ним, с кораблем! Что с ним сделается. Что за бортом?
— Ничего за бортом…
— Мерзко. Туфель, снимки движущихся объектов имеются — кроме собственного вертолета, как тебе, надеюсь, ясно?
— Шестнадцать.
— Давай смотреть, Варвара. Это по твоей части. Номер раз… Далеко. Что-то на верхнем уступе, да и солнышко уже к закату клонится… Страус?
— Это на горном-то склоне? По-моему, окапи.
