Но тогда оставалось одно — немыслимое, ошеломляющее, долгожданное: освобождение от островного плена!..
— На Джаспере существуют вековые законы престолонаследия, — произнесла она твердо, — и я первая стану на их защиту.
— Я слышал, что твоих братьев преследует злой рок; когда никого из них не останется в живых, наследник престола определится сам собой.
— Его Величество король Джаспера сообщил мне об этом. — Она собрала всю свою волю, чтобы не позволить кипевшей ненависти вылиться в словах. — Ты убиваешь моих братьев. Но рано или поздно кто- нибудь из них окажется сильнее тебя!
Послышалось что-то вроде сорочьей трескотни — это в горле крэга перекатывались ледяные горошинки пренебрежительного смеха.
— И ты всерьез на это надеешься? Напрасно. Тем более что мы не унижаемся до грязной работы. Принцев губит их собственное легкомыслие и самодовольство. И пока действительно не поздно, у тебя есть единственная возможность оставить своему отцу хоть какое-то утешение в одинокой старости.
Ну, вот дошло и до прямых угроз. Она надменно вскинула голову:
— Венценосный повелитель крэгов опускается до шантажа?
На этот раз смех летучей твари был более похож на человеческий.
— Когда вы сами ставите ловушки для тараканов, то вряд ли оцениваете свои действия с этической стороны… Тебе просто предоставлен выбор.
— У меня нет выбора. Мои братья — мужчины, и я не унижу их, заслоняя своей юбкой. Что же касается моих прав на престол, то ты по скудоумию своему забыл, что я отреклась от родства с королевским домом!
Увенчанная искрящейся короной головка склонилась набок, словно крэг оглядел женщину с головы до ног.
— А я и не предлагаю тебе стать королевой, Сэниа-Юрг. Нарушив правила престолонаследия, ты вызвала бы еще большие смуты. Нет. Королем будет провозглашен твой сын, а ты только будешь править от его имени, пока он не достигнет совершеннолетия.
Она ожидала всего, но — только не этого. Впервые она задохнулась, не находя слов.
— Но это не означает, что твое изгнание закончилось. — Голос крэга стал еще более скрипучим и монотонным, словно перо царапало по пергаменту, перечисляя параграфы унизительного договора. — Юный король может поселиться в любом из замков по твоему вкусу, вместе с дружиной и воспитателями. И здесь выбор за тобой. Но сама ты будешь рассылать приказы и повеления, не покидая Лютых островов, а поскольку править страной издалека будет нелегко даже для твоего ума, достаточно острого для человека, ты будешь советоваться со мной. Я сказал все. Даю тебе день на размышление. А теперь перенеси меня на верхушку башни, что стоит в саду твоего замка на Равнине Паладинов.
— Мне не придется думать и одной минуты, чтобы дать тебе ответ, — голос принцессы звенел, как лед под острием меча. — Мой сын носит титул Принца Трех Планет, и другого ему не надобно!
Перья на плечах громадного крэга зашевелились и угрожающе поднялись торчком:
— Берегись, Сэниа-Юрг! Вспомни время, когда твой сын находился в нашей власти…
Вспомнить она не успела — что-то стремительное, полыхнувшее голубым отсветом, возникло в дверном проеме, и черное облако крэговых перьев разом вздыбилось и судорожно забилось в конвульсиях, медленно оседая на пороге. Тяжелый боевой нож, воткнувшийся в ковер возле ее ног, звенел, истекая вложенной в него яростью, но из бесформенной массы, похожей на выпотрошенную подушку, не слышалось больше ни звука.
Жуткое воспоминание всплыло в памяти принцессы: удар аметистового клюва, нацеленный в ее лицо, и мертвящий холод заклятия, растекающийся по всему телу…
Крэги, как и люди, умирают не мгновенно.
— Не подходите! — крикнула она. — Кто бы там ни был — не приближайтесь к нему!
Но сама, превозмогая скорее отвращение, чем ужас, сделала два скользящих шажочка вперед, вытягивая шею и слегка пружиня, чтобы в любой миг отпрыгнуть, перелетая в безопасное место через спасительное
Но все было кончено, во всяком случае, для того, кто еще несколько мгновений назад был — или казался самому себе — вершителем судеб целой планеты. Изящная головка с потускневшим венчиком валялась на полу, срезанная безошибочным ударом. Пожалуй, на такое был способен только Флейж, непревзойденный мастер короткого клинка.
— О древние боги, давшие мне такую дружину, благодарю вас! — прошептала она почти беззвучно.
Не в силах переступить через то, что стало теперь только прахом былого величия, мона Сэниа сделала шаг в сторону, мгновенно переносясь из шатрового покоя на неувядающий ковер Бирюзового Дола.
— Флейж! — крикнула она. — Мой несравненный Флейж!..
И обомлела: на лазоревом лугу, тяжело опираясь на правый локоть, лежал укутанный плащом человек. По тому, как застыла в воздухе его левая рука, нетрудно было догадаться, что именно ею и был пущен смертоносный кинжал. В следующий миг эта рука безвольно повисла, а неведомый гость ткнулся лицом в траву, издавая какие-то жалкие, поскуливающие звуки.
И почти одновременно из привратного кораблика выскочил Дуз, отряженный сегодня в караул (как всем казалось в последнее время — занятие абсолютно бесполезное; ошибались, однако), а рядом с ним появились Борб, Ких, Пы и командор с малышами на руках — все полуголые, мокрые, встревоженные ее предостерегающим криком, разнесшимся по всей Игуане.
И, тролль их побери, все, кроме Дуза — без оружия. Зато последний молниеносно рванулся вперед и заслонил собой командора и детей.
