Жюльен Фрепон, Макс де Лоэ и Марсель де Пюи тщательно, не торопясь удаляли слой за слоем, детально документируя изменения характера горизонтов и их содержимое.
Скрупулезность работы щедро вознаградила исследователей. Прежде всего вскоре для них стало очевидным, что пещера Спи представляет собой своеобразную кладовую сокровищ. Под слоем щебня залегал полутораметровый пласт желтой глины, заполненный костями мамонтов; оббитые камни, рассыпанные между ними, не оставляли ни малейших сомнений в том, кто принес в пещеру кости гигантского животного. Это сделал древний человек, современник мамонтов.
Однако находки на этом не прекратились. Когда из пещеры удалили желтую глину, под ней проглянула прослойка красной глины, толщина которой не превышала 10 сантиметров. В ней было множество костей вымерших животных. Поражало их разнообразие, помимо останков мамонта, при раскопках красноцветной глины бельгийские археологи нашли кости носорога, лошади, северного оленя, а также тех, кто заселял пещеру Спи, когда ее покидал человек, — пещерной гиены, пещерного медведя и пещерного льва.
Наибольшие волнения доставили Фрепону, де Лоэ и де Пюи раскопки самого древнего из глинистых слоев. Толщина его составляла около метра. В нем тоже встречались кости мамонта, шерстистого носорога, северного оленя и лошади. Но не они и даже не превосходно изготовленные каменные орудия, в том числе остроконечники и скребла, заставили радостно забиться сердца археологов: под осторожно сдвинутым ножом слоем земли находились кости человека, современника вымерших гигантских животных ледниковой эпохи!
Одна находка следовала за другой. Вот полностью освобождены от земли кости ног — они подогнуты, как у спящего на боку человека. Далее располагались сильно разрушенная грудная клетка и, наконец, рука, согнутая в локте. Когда начали расчищать участок раскопа, прилегающего к кости руки, последовало самое волнующее открытие: в мягкой желтоватой глине лежал череп. Лицевые кости его сохранились далеко не полностью, но зато черепная крышка вместе с затылочной частью, нижняя челюсть и часть верхней представляли собой благодатный материал для антрополога.
Можно представить восторг Фрепона и де Лоэ, когда после беглого осмотра находки они поняли, что в их руках находится череп, по деталям строения удивительно близкий неандертальскому и гибралтарскому: те же массивные надглазничные валики и сильно убегающий назад лоб. А нижняя челюсть? Она не имела подбородочного выступа, как и челюсть из Троу-де-ла-Нолетт. Вот она — комбинация, которую гениально предсказал в свое время французский натуралист Гами! Сомнений не оставалось: у неандертальского черепа из грота Фельдгофер была такая же обезьяноподобная, грубая массивная, с крупными зубами челюсть, с чудовищной силой перемалывавшая пищу. Если бы Беккерсгоф и рабочие, которые отыскивали кости «медведя», были более внимательны и нашли челюсть, не понадобилось бы и 30 лет на то, чтобы установить эту истину.
Раскопки, проведенные в последующие дни, преподнесли Фрепону еще один приятный сюрприз. Поистине, если к археологу приходит долгожданная и привередливая богиня удачи, скупо и с разбором одаривающая вниманием и милостями, успех начинает следовать за успехом: неподалеку от первого скелета на той же глубине обнаружили останки еще одного человека. Как и первый, он лежал головой к восходящему солнцу, на правом боку, с подогнутыми ногами и кистью руки, покоящейся около лица. Создавалось впечатление, что умерший некогда заснул, да так и не проснулся. Череп молодого мужчины, возраст которого вряд ли превышал 20 лет (первый скелет принадлежал женщине 35 лет), по массивным надбровьям и уплощенному низкому лбу снова оказался во многом близким неандертальскому.
Стало очевидным, что в пещере Спи найдены скелеты людей, стоящих на стадии развития, предшествующей человеку современного типа. Это были, без сомнений, «неандертальцы», ожесточенные споры о которых не прекращались со времени открытия Фульротта!
Теперь можно, очевидно, оказать решающую поддержку упрямым сторонникам профессора из Дюссельдорфа. Древние люди пещеры Спи найдены в одном слое с костями давно вымерших животных ледниковой эпохи, а каменные орудия, которыми они пользовались, принадлежат культуре, отстоящей от современности, по крайней мере, на 100 тысяч лет, если не больше. Судя по находкам в Спи, мустьерская культура распространялась также на территорию теперешней Бельгии. Значит, неандертальцы, предки современного человека, жили не только в долине Рейна и на юге Апеннинского полуострова, а всюду, где в руки археологов попадают характерные каменные орудия мустье — остроконечники и скребла!
Жаль, что Карлу Фульротту, очевидно, не удалось ознакомиться с находками бельгийцев, столь блестяще подтвердивших его прозорливость. Ведь седьмой том «Архива биологии» за 1886 год вышел из печати в Генте в 1887 году. Сомнительно, чтобы эта книжка успела попасть в руки Фульротта. Ушел из жизни человек, настойчивости и самоотверженности которого исследователи предков обязаны слишком многим. Не взвалил ли он, Дюбуа, на свои плечи непосильную ношу, заявив, что привезет с юго-востока Азии «недостающее звено»?
Неандертальцы, конечно, предки человека, что наглядно подтверждают обезьяньи черты строения их черепов. Но обитатели гротов Неандерталя, Гибралтара и Спи слишком «молодые» предки — они жили в ледниковую эпоху, всего каких-нибудь 100 тысяч лет назад. Если же ему, Дюбуа, предназначено судьбою найти подлинное «недостающее звено», загадочное и никому пока не ведомое существо, связывающее в единую цепь антропоидных обезьян и человека, то возраст его выйдет за пределы миллиона лет, Ведь «недостающее звено», в чем он глубоко убежден, жило в доледниковую эпоху в благодатных тропиках юга, где его и следует искать в пластах третичного периода. Только впоследствии далекие потомки «звена» переселились на север Европы и Азии и, спасаясь от холода ледниковой поры, превратили в жилища многочисленные пещеры и гроты.
В Индии, в местности Сивалик, у подножий взметнувшихся к небу Гималаев Рихард Лидеккер обнаружил сравнительно хорошо сохранившиеся челюсти палеопитека, загадочного антропоида с огромными, как у гориллы, клыками, который жил в тропических лесах Южной Азии около полутора миллионов лет назад. Эта находка показывала, что далекие предки современных антропоидных обезьян (вероятнее всего, как думал Лидеккер, шимпанзе), а следовательно, и человека могли жить не только в Африке, но и в других южных районах Старого Света.
Много лет назад художник Раден Салех, а также другие любители переправили в Европу коллекции костей вымерших животных, которые они отыскивали на берегах рек
Малайского архипелага, в частности на Яве. Кости в конце концов оказались в Лейденском музее, где их внимательно изучил и описал Мартин. И тут-то выяснилась примечательная деталь — древний животный мир юго-востока Азии оказался во многом сходным с животными, кости которых были найдены Лидеккером в Сивалике вместе с челюстью сивапитека, древнейшей шимпанзе.
Для Дюбуа такой оборот дела означал чрезвычайно многое, поскольку теперь более четко вырисовывалась перспектива успешного поиска в Голландской Индий «недостающего звена». Ведь находка на ее территории животных, близких к индийским, позволяла надеяться на удачу в открытии здесь, как в Индии, антропоидов, также предков человека. Условия для жизни их на Суматре и Яве были идеальными: теплые тропики, роскошная растительность, которая круглый год снабжала обитателей леса обильной и разнообразной пищей…
Если действительно был на Земле библейский Сад Ирма, в котором разгуливали первые люди Адам и Ева, то Дюбуа не сомневался: искать его надо в Голландской Индии! Недаром в джунглях Борнео и Суматры до сих пор живет «лесной человек», как называют малайцы орангутанга, а на лианах, как на гигантских качелях, раскачиваются, стремительно перелетая с дерева на дерево, юркие гиббоны. Разумеется, факты, подтверждающие справедливость гипотезы южноазиатской прародины человека, более чем скромны, но, если бы все обстояло иначе, Дюбуа не стал бы сержантом королевской колониальной армии. Там, на загадочной Суматре, он отыщет «недостающее звено» и превратит предположения Эрнста Геккеля в стройную теорию, подкрепленную беспристрастными «свидетелями» ее истинности — костями «обезьяночеловека бессловесного»…
Дюбуа долго не мог заснуть в первую ночь, которую он провел на корабле.
Через несколько дней все, однако, наладилось. Дюбуа постепенно втянулся в размеренный ритм корабельной жизни. Моряки отличались завидным здоровьем, поэтому ему почти не приходилось заниматься врачеванием. Большую часть времени он уделял подготовке к предстоящей работе, с упоением перечитывал медицинские сочинения, а также палеонтологические статьи и книги, заполненные скучными,
