тщеславие, хвастовство, геройство и скотство. Так же непостижимой казалась мне привлекательность мужчины для женщин — ведь те с такой тоской призывают своего обожаемого героя, чтобы затем утратить иллюзии и всякое уважение к нему.
От первого брака у меня осталось прекрасное и немного грустное воспоминание. Он, разумеется, не был совершенством, ибо в мире все несовершенно, но в одном отношении наш брак явился исключением из общего правила: мы никогда не ссорились с мужем. Армас был мечтателем и мне завещал свою мечту: стремление к экономической независимости. Мне не нужно было просить милостыни ни у кого, а уж тем более — у какого-нибудь мужа-коротышки, с которым пришлось бы потом обращаться, как с младенцем.
Одно американское руководство для супругов — я думаю, автору его вполне можно доверять, как специалисту, знающему свое дело, — следующим образом определяет идеальную жену: она не должна быть слишком красивой, поскольку иначе она слишком привлекала бы чужих мужчин, а ведь еще в священном писании сказано, что надо возлюбить ближнего своего, но не его жену; она не должна быть намного умнее мужа, ибо муж, страдающий чувством неполноценности, — это чудовище; она также не должна быть слишком нравственной, чтобы не показаться мужу весьма однообразной.
Я знала, что не удовлетворяю требованиям идеальной жены, и потому решила оставаться на почтительном расстоянии от замужества, хотя мне и приходилось близко встречаться с мужчинами. Оставаться незамужней было для меня нетрудно, поскольку я наблюдала смешное поведение мужчин, помешанных на женщинах. Они клянутся в вечной любви и требуют понимания и ласки. И их действительно очень нетрудно понять, но этого никогда не следует говорить им, так как они озлобляются. Я многократно приходила к выводу, что великая мать природа была просто аморальна, поскольку поощряла паразитов. Но стоит ли дольше говорить о мужчинах, которые сами о себе говорят более чем достаточно? Поскольку нам, женщинам, трудно обойтись без мужчин, их так или иначе приходится терпеть, а многое терпеть — это значит и многое прощать.
Весной 1938 года я взялась за новое, исключительно широкое и многообещающее деловое предприятие, которое должно было ослабить конкурентную способность «ПОТС и Кo». Хотя подобного рода предприятия и действовали периодически на прекрасной земле Франции, я не заимствовала примеров оттуда. Идею подарил мне Энсио Хююпия, обратившись как-то ко мне со следующими тщательно обдуманными словами:
— Слушай, Минна, я уже два месяца вынашиваю один оригинальный план, и теперь он требует своего осуществления. Ты знаешь, что мужчины пользуются некоторыми привилегиями и особыми правами, которые, как они полагают, пожалованы им самой природой.
— Ты, конечно, имеешь в виду должности священников и офицеров?
— Нет, нет! Я имею в виду писсуары, которые…
— Энсио! Ты пьян? — перебила я своего коллегу.
— Нет еще, но, если план мой осуществится, я готов пройти полный круг. Но послушай. В Хельсинки имеется две сотни мужских писсуаров, желоба, стоки и нижнюю часть железной стенки которых необходимо время от времени подмазывать асфальтом. У меня нет абсолютно точных расчетов относительно того, как много асфальта идет на покрытие и подмазку всех этих плоских и кривых поверхностей, но я знаю наверняка, что «ПОТС и Кo», согласно договору, должна заботиться о поставках и…
— По мне, пускай заботятся.
— Дело не так просто. Согласно договору, «ПОТС и Кo» производит и все асфальтные работы. Я знаком со сметой — они добились страшно высоких расценок! Просто удивительно, что за такую грязную работу им платят бешеные деньги. Мы должны начать конкурировать с ними.
— Никогда! — сказала я резко. — И не продолжай больше на эту тему, а то мне станет дурно.
Однако Энсио не покорился и, как я ни хмурилась, продолжал:
— Я не предлагаю, чтобы твоя уважаемая промышленная и торговая фирма взялась подмазывать асфальтом железные будочки города Хельсинки. Мои планы гораздо величественнее, но они не претворятся в жизнь, если ты не употребишь в дело свои связи. Я надеюсь, что ты не раздумывая бросишь на чашу весов авторитет, которым ты располагаешь, и глубоко убежден, что все женские общества окажут тебе поддержку, а этого вполне достаточно, ибо жены, конечно, переспорят мужей. Итак, надо исподволь начинать всенародное движение за ликвидацию мужских писсуаров в городском пейзаже Хельсинки. Я беседовал на эту тему с одним моим школьным товарищем, — он работает теперь в оперативном отделе армии, — и он дал следующие указания: а) со всей ясностью доказать отцам города, что железные будочки, выкрашенные зеленой краской, безобразят столицу Финляндии; б) мужские общественные писсуары оказывают развращающее влияние на моральные устои нашего народа; в) исходящий от писсуаров неприятный запах, особенно в жаркое время года, не только противен для обоняния, но и вреден для органов дыхания и г) длительное сохранение и поощрение мужских писсуаров является несправедливостью по отношению к противоположному полу. А посему немедленно должны быть приведены в действие следующие инстанции: а) комиссия внешней стороны — эстеты и общества городского благоустройства; б) церковь, приходские советы и все религиозные секты; в) управление здравоохранения, чиновники медицинских учреждений, а также все страдающие от дурного запаха министры и депутаты, и, наконец, г) все женские общества, в том числе женщины-юристы, союз служащих женщин, объединения смотрительниц городских скверов и кружки рукоделия домашних хозяек. Если все будет происходить согласно моим предварительным расчетам, то в Хельсинки к сентябрю не останется ни одного мужского писсуара. Но что же придет им на смену? У меня есть готовое предложение. Ты, дорогая Минна, должна склонить городскую управу — начать можешь с приемов-коктейлей — к тому, чтобы тебе выдали патент на занятие совершенно новым промыслом, который пока еще не упоминается ни в каких законах и уложениях. Тебе предстоит основать замаскированную фирму, для которой я уже придумал название: «Передвижные удобства»…
Энсио Хююпия глубоко оскорбился, когда я расхохоталась над его бреднями. Тогда я хохотала, но уже в конце июля, когда сильно пахнущие пункты срочного облегчения вдруг все до единого исчезли, я перестала смеяться. Лишь немногие знают, кто стоял за этим актом вандализма, который многим мужчинам расстроил нервы. Я восхищалась блестящим умом Энсио и его юридической сметкой. Он заставил муниципалитет поверить, что все крупнейшие города Соединенных Штатов Америки давным-давно перешли на передвижные удобства, а поскольку финны обладают особым пристрастием к любым иностранным образцам, они и на этот раз не захотели оказаться в хвосте победного шествия технического прогресса. Я ассигновала несколько миллионов марок на приобретение автомашин и прочего необходимого оборудования. Автофургоны «ПУ» (передвижные удобства), перестроенные из огромных грузовиков и напоминавшие городские автобусы, курсировали вдоль и поперек нашей любимой столицы. В радостные яркие тона — голубой, белый и красный — были окрашены бока и крыши этих нашумевших передвижных туалетов, на которые наш превосходный мастер рекламы, поэт Олави Хеймонен, излил едва ли не лучшую часть своей поэтической души:
«ПУ — последняя новинка Америки! Познакомьтесь сами — и вы насладитесь прекрасными удобствами!
