— Мистер Финн, а нет ли у вое еще каких-нибудь других специальностей?
— К сожалению, нет, — ответил Джерри печально.
— Может быть, вы играете на каком-нибудь инструменте?
— Нет.
— Может быть, умеете танцевать модные танцы, свистеть, боксировать или играть в футбол?
— Нет…
— А петь, ходить на руках, делать фальшивые деньги, чревовещать или плясать на проволоке?
— Нет, нет…
Мистер Минвеген грустно покачал головой.
— Тогда у вас нет иного выхода, как спуститься в шахту или сделаться «хобо». Если вы пойдете на шахту — всегда будут только две возможности: или снова стать безработным, или погибнуть при несчастном случае. Если же вы сделаетесь «хобо» — перед вами откроются десятки возможностей.
Мистер Минвеген ждал ответа Джерри, но наш герой устремил свой отсутствующий взгляд в беспредельную даль.
— Я уже ни во что теперь не верю, — наконец ответил он мрачно.
— Ну вот еще! — воскликнул психолог. — Вы только стали критичны. А верят все. Каждый человек верит. Даже скептики. Миллионы людей верят» что земля круглая, потому что им когда-то случилось увидать глобус. Американские «хобо» верят в преимущество вечного странствования, потому что дорога всегда куда-нибудь да выведет. Каждый американец верит, что умрет миллионером, и поэтому живет улыбаясь, участвует в общественных мероприятиях и выполняет свои гражданские обязанности. Каждый имеет право принимать участие в чем-нибудь. Правда, в общей массе есть очень много людей, у которых осталось лишь право участвовать в собственных похоронах, но и это вовсе не снимает моего утверждения, что мы живем силой веры.
Джерри вздохнул. Ему недостаточно было веры. Ему нужна была уверенность, хоть немного уверенности. Он всегда старался быть верным своим мечтам, но они все же обманывали его. Мистер Минвеген рисовал перед ним увлекательную перспективу бродяжничества и говорил о мечте, воплощенной в действительность.
— Америка во многих отношениях является страной идущих впереди, — говорил психолог. — Нигде в мире вы не найдете так хорошо организованных бродяг, как у нас. Американские «хобо» никогда не бывают бездомными, потому что они всегда находятся в пути. Это не пустая теория, мистер Финн, у меня десятимесячный опыт.
Солнце протягивало к сидящим на скамейке свои лучи. Ночная роса, тончайшим паром поднялась в воздух. Немного погодя жара стала гнетущей. Мистер Минвеген длинными тонкими пальцами психолога пробороздил пышную ниву своих волос и сказал:
— Теперь самое разумное перейти в тень. Кстати, что вы собираетесь делать сегодня?
Джерри беспомощно пожал плечами.
— Ничего не приходит в голову. Вероятно, надо искать какую-нибудь работу.
— В Гарлеме возможности чрезвычайно ограничены. А есть у вас постоянное жилище — я имею в виду ночлег, место, где можно спать, протянув ноги?
— Нет… пока что нет…
— В таком случае я могу вам помочь.
— Вы очень добры, мистер Минвеген.
— Ну, что вы! Хотите, я сверну вам еще сигарету?
— Спасибо, с удовольствием.
— Это неплохой табак. Мне дал его вчера Писатель. Он курит только этот сорт. Извольте лизнуть! Получайте! А вот вам огоньку.
— Премного благодарен. Кто такой Писатель?
— Один мой друг. Вы сегодня же с ним познакомитесь. Пошли?
— Я буду очень рад.
— Кстати, меня зовут Бобо.
— А меня — Джерри.
— О'кэй, Джерри. Ты что-нибудь ел сегодня?
— О да! По дороге сюда я побывал в «Кафе Джо».
— А я еще росинки в рот не брал. Если у тебя нет возражений, заглянем по пути в «Оазис»?
— Отлично, меня это устраивает.
Неторопливыми шагами они пошли вдоль Пятой авеню. У Сто шестнадцатой улицы Бобо повел товарища в какой-то лабиринт черных дворов, из глубины которых доносилось зловоние.
— Это место называют «Оазисом», — заметил Бобо. — Сюда пускают только белых. Владелец дома ненавидит цветных.
В «Оазисе» стояло с десяток железных бочек, в метр высоты каждая, куда жильцы дома сваливали объедки. Бобо и Джерри явились слишком поздно, потому что ранние пташки — бродяги — уже унесли лучшие куски. Какой-то шустрый старичок накладывал в
