— Здравствуйте, меня зовут Петер Телеборьян. Я главный врач психиатрической клиники Святого Стефана в Упсале.
— Конечно, я вас знаю.
— Отлично. Если у вас найдется время, я хотел бы с вами поговорить.
Андерс Юнассон отпер дверь кабинета.
— Чем я могу быть вам полезен? — поинтересовался он.
— Это касается одной из ваших пациенток. Лисбет Саландер. Мне нужно ее повидать.
— Хм. В таком случае вам необходимо попросить разрешения у прокурора. Она находится под арестом, и пускать к ней посетителей запрещено. О посещениях надо также заранее предупреждать адвоката Саландер…
— Да-да, я знаю. Я подумал, что в этом случае мы обойдемся без бюрократической волокиты. Поскольку я врач, вы можете пропустить меня к ней по чисто медицинским соображениям.
— Ну, в принципе такая мотивировка возможна. Однако я не совсем понимаю, с чем это связано.
— Когда Лисбет Саландер постоянно находилась на излечении в клинике Святого Стефана, я несколько лет был ее психиатром. Я вел ее до восемнадцати лет, когда по решению суда ее выпустили из интерната, правда, под присмотр опекуна. Следует заметить, что я, естественно, был против этого. С тех пор ей фактически предоставили делать, что она хочет, и сегодня мы наблюдаем результат.
— Понимаю, — сказал Андерс Юнассон.
— Я по-прежнему чувствую за нее большую ответственность и хотел бы иметь возможность оценить масштабы ухудшения, произошедшего за последние десять лет.
— Ухудшения?
— По сравнению с тем временем, когда она получала квалифицированную помощь. Я полагал, что, как коллеги, мы всегда сможем договориться и найти подобающее решение.
— Пока я не забыл… Вероятно, как коллега коллеге, вы можете помочь мне разобраться в одном вопросе. Когда она поступила в Сальгренскую больницу, я принял все меры к тому, чтобы составить полную картину ее состояния здоровья. Один коллега запросил судебно-медицинское заключение по поводу Лисбет Саландер, написанное неким доктором Йеспером X. Лёдерманом.
— Совершенно верно. Я был у Йеспера руководителем докторской диссертации.
— Понятно. Но я отметил, что судебно-медицинское заключение очень неопределенно.
— Надо же.
— Оно не содержит никакого диагноза и в основном производит впечатление академического изучения упорно молчащего пациента.
Петер Телеборьян засмеялся.
— Да, с ней нелегко. Как следует из заключения, она последовательно отказывалась разговаривать с Лёдерманом, в результате чего ему пришлось выражаться неопределенно. И он поступил совершенно правильно.
— Понимаю. Однако рекомендация тем не менее заключалась в помещении ее в интернат.
— В ее основе лежит предшествующая история Лисбет Саландер. За многие годы у нас ведь сложилась полная картина ее болезни.
— Вот этого-то я никак и не могу понять. Когда она сюда поступила, мы пытались заказать из клиники Святого Стефана ее журнал, но до сих пор его не получили.
— Сожалею, но по решению суда на нем стоит гриф секретности.
— Понятно. А как же мы здесь можем обеспечить ей надлежащий уход, если нам не дают доступа к ее журналу? Ведь сейчас медицинскую ответственность за нее несем мы.
— Я занимался ею с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет, и думаю, во всей Швеции нет врача, столь хорошо представляющего себе картину ее болезни.
— Которая показывает?..
— Лисбет Саландер страдает серьезными психическими отклонениями. Как вам известно, психиатрия не принадлежит к числу точных наук. Я бы не взялся поставить точный диагноз, но у нее имеются откровенно навязчивые идеи с явными чертами параноидальной шизофрении. Картину дополняют маниакально-депрессивные периоды плюс отсутствие эмпатии.
Андерс Юнассон десять секунд всматривался в доктора Петера Телеборьяна, а потом развел руками.
— Не мне предлагать диагнозы доктору Телеборьяну, но вы никогда не обдумывали куда более простую возможность?
— То есть?
— Например, синдром Аспергера. Я, разумеется, не проводил никакого психиатрического обследования Лисбет Саландер, но если бы мне пришлось высказывать спонтанное предположение, то напрашивается мысль о какой-то форме аутизма. Это бы объяснило ее неприспособляемость к общепринятым нормам поведения.
— Сожалею, но пациенты с синдромом Аспергера обычно не поджигают своих родителей. Поверьте, я никогда прежде не встречал столь ярко выраженного социопата.
— Мне она кажется замкнутой, но не параноидальным социопатом.
— Она исключительно манипулятивна, — сказал Петер Телеборьян. — Она демонстрирует то, что, как ей кажется, вам хочется увидеть.
Андерс Юнассон слегка нахмурил брови. Совершенно неожиданно слова Петера Телеборьяна вступили в противоречие с собственной комплексной оценкой Лисбет Саландер. Какой он ее уж точно не посчитал бы, так это манипулятивной. Напротив — она была человеком, твердо державшим дистанцию от окружающих, и не демонстрировала абсолютно никаких эмоций. Он попытался подстроить нарисованную Телеборьяном картину к собственному представлению о Лисбет Саландер.
— Вы ведь наблюдали ее в течение короткого времени, в период вынужденной пассивности, вызванной ранениями. А я видел ее вспышки ярости и безрассудную ненависть. Я много лет потратил на попытки помочь Лисбет Саландер. И поэтому я здесь. Я предлагаю сотрудничество между Сальгренской больницей и клиникой Святого Стефана.
— О какого рода сотрудничестве вы говорите?
— Вы будете заниматься ее физическими проблемами, и я убежден, что лучшего ухода никто ей предоставить не сможет. Но меня очень беспокоит ее психическое состояние, и мне бы хотелось подключиться на ранней стадии. Со своей стороны я готов предоставить любую помощь.
— Понимаю.
— Мне нужно посетить ее для того, чтобы, в первую очередь, оценить ее состояние.
— Я понимаю. Но, к сожалению, не смогу вам помочь.
— Простите?
— Как я уже сказал, она находится под арестом. Если вы хотите начать ее психиатрическое лечение, вам придется обратиться к прокурору Йервас, которая принимает решения по таким вопросам, и это должно происходить при участии адвоката Анники Джаннини. Если речь идет о судебно-психиатрической экспертизе, то вам это должен поручить суд.
— Именно всех этих бюрократических проволочек я и хотел избежать.
— Да, но я несу за Лисбет Саландер ответственность, и если ей вскоре предстоит предстать перед судом, то нам необходимо иметь четкие документальные обоснования всех принятых нами мер. Значит, мы вынуждены следовать всем бюрократическим правилам.
— Я понимаю. Могу даже открыть, что я уже получил запрос от стокгольмского прокурора Рихарда Экстрёма по поводу судебно-психиатрической экспертизы. Она понадобится в связи с судебным процессом.
— Ну и прекрасно. Тогда вы получите разрешение на посещение Лисбет Саландер безо всяких нарушений инструкций с нашей стороны.
— Но есть риск, что пока мы станем заниматься бюрократической волокитой, ее состояние будет постоянно ухудшаться. Меня волнует только ее здоровье.
— Меня тоже, — сказал Андерс Юнассон. — И, между нами говоря, я не вижу никаких признаков того, что она психически больна. У нее серьезные ранения и очень сложная жизненная ситуация. Но я абсолютно
