организации у восточных славян на протяжении XVIII–XIX веков была предметом острой научной дискуссии. Работавшие в России немецкие ученые Г. Ф. Миллер и А. Л. Шлецер, а также русские историки H. М. Карамзин и М. П. Погодин отстаивали официальную, летописную версию, согласно которой основателями Киевской державы были скандинавские викинги. Наотрез отрицали это М. В. Ломоносов, а за ним С. М. Соловьев и Д. И. Иловайский. В советские времена были изобретены нелепые ярлыки «антинорманист» и «норманист», причем быть причисленным к последним грозило в лучшем случае лишь крахом карьеры. В художественной литературе (В. Д. Иванов. «Повести древних лет») викинги рисовались вовсе патологическими убийцами, напрочь лишенными нормальных человеческих чувств.
Наступление либеральных времен ознаменовалось выходом в свет капитального труда Г. С. Лебедева «Эпоха викингов в Северной Европе» (1985). Сейчас, когда доступ к литературе стал несравненно свободнее, вызывает сожаление тот факт, что в подавляющем большинстве — это западная, переводная, продукция. Среди сочинений русскоязычных авторов особо следует выделить вышедший в 1996 году исторический роман М. Семеновой «Лебединая дорога», написанный с глубоким знанием материала и чувством эпохи, ее же сборник исторических повестей и очерков «Викинги» (М., 2000), а также «Сагу о конунге Рорике и его потомках» Д. М. Михайловича (Д. М. Володихина; М., 1995), эпатирующую историков- профессионалов, но для широкого читателя представляющую несомненный интерес.
Настоящая книга не претендует на звание исследования или манифеста, провозглашающего начало научной дискуссии. Цель ее гораздо скромнее — не оспаривая ничьей точки зрения, предложить широкому кругу читателей сколь можно более полную подборку сведений о походах, быте, нравах и духовной культуре викингов. Это обусловило и стиль изложения, в которое был введен ряд призванных оживить его художественных элементов, и то, что для облегчения восприятия информации текст был намеренно освобожден от многочисленных ссылок на использованную при работе литературу. Вместе с тем, за каждым из приведенных фактов в обязательном порядке стоят свидетельства письменных источников и комментарии специалистов.
История викингов стала темой настоящей книги потому, что это «движение» явило собой прямую связь между разделенными громадным расстоянием событиями десятивековой давности, на первый взгляд, не имеющими никакого отношения друг к другу. А между тем один и тот же викинг в течение своей «карьеры» вполне мог поучаствовать и в походах на Англию, и совершить путешествие через Атлантику, и пройти по внутренним водным коммуникациям Восточной Европы. В этом контексте «движение викингов» даже может рассматриваться как некий элемент отечественной истории, а последняя — как часть истории викингов.
Глава I
Драконы просыпаются
Лето 5 года нашей эры. В устье Рейна царит необычайное для этих глухих мест оживление. Десятки кораблей с причудливо изогнутыми штевнями и нарисованными на носу глазами, в плеске весел, которыми щетинятся борта, один за другим вытягиваются из узких проток дельты на морской простор. Их палубы полны воинов в блестящих шлемах. Площадки боевых башенок заняты стрелками, держащими наготове луки и пращи.
На кормовой площадке головной триремы[1], под акростолем[2] в виде рыбьего хвоста, рядом с увенчанным имперским орлом штандартом, стоит, кутаясь в плащ, человек в окружении небольшой свиты. Коротко стриженные темные волосы обрамляют широкий лоб. Большие глаза внимательно оглядывают пологий, однообразный берег. Губы маленького рта крепко сжаты. На вид ему лет сорок пять. Это Тиберий, пасынок великого императора Августа, объявленный им своим преемником.
Среди его свиты, грубоватый облик которой выдает бывалых воинов, выделяется человек вовсе не воинственной наружности. Юношеское лицо полно живейшего интереса к происходящему. Он жадно вслушивается в немногословные переговоры военачальников, временами перекрываемые отрывистыми командами триерарха — командира корабля. За его спиной жмется благообразный, опрятно одетый раб, бережно прижимающий к груди окованный бронзой ящичек с принадлежностями для письма.
Молодого человека зовут Помпоний Мела. Страсть к путешествиям и жажда приключений заставила юного патриция покинуть родную Испанию ради участия в морской экспедиции против лангобардов, обитавших в низовьях рек Эльбы и Везера.
Еще не все корабли покинули дельту реки, когда Тиберий вдруг повернулся к одному из людей свиты с продубленным ветром лицом моряка и что-то тихо сказал ему. Тот кивнул головой и сделал знак триерарху. Прозвучали слова команды, и над морем повис хриплый рев бронзового сигнального рога. Кормчий налег на рулевое весло, и все почувствовали, как трирема накренилась на правый борт, ложась курсом на север. Последовательно повторяя маневр, остальные корабли потянулись за головным, выстраиваясь в кильватерную колонну…
Достигнув устья Эльбы, римская армада разделилась. Большая ее часть включилась в военные действия, однако несколько судов были выделены для обследования побережья, лежащего к северу. Вместе с ними ушел и Помпоний Мела. Эскадра прошла Гельголандской бухтой, затем через Северо-Фризский архипелаг вдоль западного и северного побережья Ютландского полуострова.
Спустя сорок лет, создавая труд всей своей жизни «О положении Земли», Помпоний Мела писал о местах, где ему довелось побывать в годы юности: «За устьем Эльбы начинается большой залив Кодан, в котором расположено несколько больших и малых островов. Расстояния между островами невелики, и поэтому море здесь не походит на море. Разделяя острова и отделяя их от материка, вода образует подобие широко разветвленной сети одинаково узких каналов. Затем линия берега делает изгиб и образует продолговатый залив… где… самый большой и самый плодородный остров — Кодановия».
Со времен Помпония Мелы «Кодановия» — Скандинавия — колыбель викингов, бесстрашных мореходов и грозных воинов раннего Средневековья, перестает быть «землей незнаемой».
Предки норманнов пришли в Скандинавию с миграционной волной индоевропейцев в конце III тысячелетия до нашей эры, положив начало процессу формирования здесь прагерманских, а затем и ряда германских племен. В начале новой эры некоторые из них известны уже под своими собственными именами. Труд римского историка Публия Корнелия Тацита (55 — около 122 года) упоминает готов (гаутов, етов), населявших центральные районы и восточное побережье юга Швеции (Гаутланд), а также острова Эланд и Готланд, и свеонов (свевов, свебов), занимавших часть Швеции к северо-востоку от озер Венерн и Веттерн (Свеаланд). Со временем появляются свидетельства и о других древнескандинавских племенах — герулах, обитавших на крайнем юго-востоке Швеции, данах, занимавших юго-западные шведские области Халланд, Сконе (Сканию) и датские острова, ютах, которые населяли северную и центральную части Ютландского полуострова, англах на юге Ютландии и бургундах на острове Борнхольм (Бургундархольм).
Уже в первые столетия новой эры значительные массы населения перемещаются из Скандинавии на южное побережье Балтики, откуда начинается их продвижение в глубь Европы. Вихрь Великого переселения народов, пронесшийся над континентом в конце IV–V веках, разбросал выходцев из Страны фиордов по всему его пространству, вплоть до самых отдаленных углов. Часть готских племен, выступив из Нижнего
