послами выбор должен был казаться особенно лестным умирающему словенскому князю.
Пока шла выработка условий договора — «ряда» — о найме на службу, Гостомысл скончался. Прямых наследников он не имел (его четыре сына погибли в сражениях), и к моменту прибытия Рюрика и присоединившихся к нему Синеуса (Синава) и Трувора[43] в землю словен там уже правил некто Вадим Храбрый. Контингенты викингов разместились в важнейших пунктах на рубежах территории призвавших их племен. Рюрик, задачей которого было воспрепятствовать проникновению скандинавских пиратов из Финского залива, разместился в Ладоге. Синеус — на Белоозере, в земле веси, Трувор — в Изборске, у кривичей, «…и начата, — повествует „Новгородская IV летопись“, — воевати всюды».
Вскоре распавшийся было союз племен был восстановлен в полном объеме и даже расширен за счет включения в него племени мурома, обитавшего у слияния Волги и Оки. По прошествии двух лет после прибытия варягов скоропостижно скончались Синеус и Трувор. Таким образом Рюрик оказался во главе всего наемного воинства.
Почуяв недоброе, словенский правитель и старейшины попытались было пресечь опасную концентрацию военной власти в руках пришлого норманнского предводителя. В ответ отряды варягов из Ладоги неожиданно появились у Новгорода и ворвались в город. Дружина Вадима Храброго и его ближайшее окружение были перебиты, погиб и сам правитель. Впрочем, родство Рюрика с Гостомыслом придало «государственному перевороту» некий оттенок законности.
Обосновавшись в Новгороде, Рюрик энергично принялся укреплять свою власть, рассаживая по городам наместников. В дополнение к уже известным пунктам они появляются также в Полоцке и Ростове, расположенном в мерянской земле.
Вскоре новоявленный князь почувствовал себя настолько уверенно, что позволил двум своим приближенным, Аскольду (Хескульд) и Диру (Дюри) отправиться с сильными отрядами в экспедицию к далекому Константинополю (Миклагард — «Великий Город» скандинавских источников). Проведя корабли волоком из Ловати в Днепр, варяги спустились вниз по течению до Киева, расположенного в земле полян, плативших дань степнякам — хазарам.
Проведав о том, что город, контролирующий стратегически важный перекресток водных путей по Днепру, Припяти и Десне, не имеет князя и управляется лишь советом старейшин, варяжские предводители поспешили заполнить существующий пробел. Дир провозгласил себя верховным князем Полянской земли[44]. Аскольд стал князем-соправителем.
Прослышав об удачливых соплеменниках, непрерывно прибывавшие с Балтики варяги, не задерживаясь у Рюрика, во множестве устремились на юг. Вскоре Дир и Аскольд располагали уже значительными силами. Выплата дани хазарам была прекращена. Распространив свою власть на обширные территории правобережья среднего течения Днепра и отразив вторжение болгар, киевские правители решились померяться силами с самим Рюриком, надеясь вырвать из его рук контроль над западнодвинским отрезком «Пути из Варяг в Греки».
В 865 году «воеваша Аскольд и Дир Полочан и много зла сътвориша» — сообщает «Никоновская летопись». Однако в целом результаты оказались довольно скромными, поскольку всего лишь через два года последовал новый поход в земли кривичей. В то время внимание киевских варягов все более притягивают баснословные богатства Византии.
Вечером 18 июня 866 года флот из 200 судов (от 8 до 12 тысяч воинов) [45] неожиданно появился на виду Константинополя. Император Михаил во главе главных сил войска и флота сражался тогда на восточных рубежах державы, и столица совершенно не была готова к обороне.
«…Русы подплывали все ближе и ближе, — свидетельствует очевидец событий, Константинопольский Патриарх Фотий, — навевая на всех своим видом что-то свирепое, дикое и убийственное; скоро они стали сходить на берег и угрожать городу, простерши свои мечи. Мрак объял все трепетные умы… крайнее отчаянье объяло всех; со всех сторон разносилась одна весть, один крик: „Варвары перелезли через стены! Город взят неприятелем!“. Неожиданность бедствия и нечаянность набега заставили всех воображать и слышать только это одно».
Преодолев внешние укрепления, варяги и славянские воины ворвались в город. Начавшийся повальный грабеж сопровождался свирепой резней.
«Народ, до нападения на нас, ничем не давший себя знать…. как морская волна нахлынул… и, как дикий вепрь истребил живущих здесь, словно траву… Младенцы были размозжены о камни… матери, зарезываемые или разрываемые, умирали подле своих малюток… Лютость губила не одних людей, но и бессловесных животных… А что делалось над мертвыми телами! Речные струи превращались в кровь. Колодцев и водоемов нельзя было и отыскать, потому что они через верх были наполнены телами…»
Разгромив окольный город, варяжско-славянское войско подступило к цитадели и принялось наваливать к ее стенам земляную насыпь.
«Трусость дрожью пробежала по всему телу и обессилила даже и тех, которым предоставлено было распоряжаться в опасное время» — рассказывал Патриарх Фотий. Духовенство извлекло из Валахернского храма священную реликвию — ризу Божьей Матери, которую крестным ходом пронесли по стенам, а затем погрузили в воды пролива Босфор.
То ли по мановению высших сил, то ли по причине не слишком обширных познаний осаждающих в возведении инженерных сооружений, уже готовая штурмовая насыпь внезапно обрушилась. Под обвалом оказалось погребено великое множество воинов, что заставило варягов и славян 25 (или 28) июня прекратить осаду. Немало судов было потеряно во время случившегося на обратном пути шторма.
«Возвратишаяся Аскольд и Дир от Царяграда в мале дружине и бысть в Киеве плачь велий…» — отмечает летописец.
Военная неудача, пусть даже и серьезная, не означала конец военной мощи Киева. В 867 году угрожавшая городу орда степняков-печенегов была полностью разгромлена варяжско-славянским войском.
Усиление державы Дира стало предметом серьезного беспокойства Рюрика. Киев контролировал важнейшие торговые пути, связывавшие Восток с Западом, претендовал на часть территории северного союза племен и вдобавок принимал новгородцев, недовольных правлением чужака-узурпатора. Однако Рюрику, скончавшемуся в 879 году, не довелось поквитаться с южными соседями. По малолетству его наследника, Игоря (Ингвара), у власти в Новгороде оказался норвежец Олег (Хельги), брат супруги покойного князя, Ефанды. В 882 году ополчение северных племен, усиленное варяжскими отрядами, выступило в поход, завершившийся вероломным убийством Дира и Аскольда у Угорской горы (на правом берегу Днепра, близ Киева) и вокняжением новгородского правителя в Киеве.
Участие со времен Олега (княжил в Киеве в 882–912 годах) скандинавских наемников в сколь-либо значительных событиях военной истории Древней Руси выглядит на страницах письменных источников вполне обычным явлением. Их привлекали для походов на Византию Олег в 907 году и Игорь Рюрикович Старый (913–945 гг.) в 944 году. Хазарский автор повествует о некоем военачальнике, носившем скандинавское имя Хельги, который около 940 года захватил город Самкерц на Тамани, через год сражался с византийским флотом у Константинополя[46] и погиб вместе со своим отрядом под стенами города Бердаа (Азербайджан) во время каспийского похода 945 года. Из сообщения византийского историка Льва Диакона следует, что варяги принимали участие в войнах князя Святослава Игоревича (945–972 гг.) на Балканах в 967–971 годах[47]. Скандинавская сага упоминает о нескольких битвах с участием юного Олава Трюггвасона и его дружины в бытность на службе у князя Владимира Святославича (980–1015 гг.)[48].
В 1018 году наемные варяги воевали на стороне Ярослава Владимировича (князь Новгородский в 1010–1016 годах, Великий князь Киевский в 1016–1054 годах) против польского князя Болеслава 1 Храброго (966/967–1025 гг., князь с 992 года, король с 1025 года). Прекрасно накладываются друг на друга сообщения скандинавской саги о принятии на службу Ярославом Владимировичем Харальда Сигурдсона, запись «Повести временных лет» под 1031 годом о войне киевского князя с Польшей и рассказ скальда Тьодольва Арнорсона об участии Харальда в боях с поляками.
В 1036 году наемники-норманны составляли центр войска, громившего под стенами Киева орду кочевников-печенегов. В конце 20-х — начале 30-х годов XI века варяги во главе с Регнвальдом Бруссоном
