Г. Г. Гагарин. Бал у кн. М. Ф. Барятинской.
1830-е гг. Акварель.
Великосветский салон.
Акварель неизвестного художника.
1830–1832.
Князь Александр Васильевич Трубецкой («наикраснейший»).
1870-е гг.
«Рубль Трубецкого» — поддельный рубль Константина.
П. Ф. Соколов. Графиня С. А. Бобринская.
1827.
Графиня Э. К. Мусина-Пушкина.
Софья Карамзина. Копия с оригинала П. Орлова. Масло.
Неизвестный художник. Д. Н. Гончаров
1835.
Андрей Карамзин.
Литография Л. Вагнера.
А. П. Брюллов. Н. Н. Пушкина.
1831–1832.
Ф. А. Бруни. Пушкин в гробу.
30 января 1837 г.
Церковь Спаса Нерукотворного Образа на Конюшенной площади. Здесь отпевали А. С. Пушкина
Князь А. И. Барятинский. 1830-е гг.
Черновой автограф стихотворения «Смерть Поэта» с профилем Л. В. Дубельта.
1837.
Р. К. Шведе. Лермонтов на смертном одре.
Масло. 1841.
Глава пятая
«НАДМЕННЫЕ ПОТОМКИ». КТО ОНИ?
Итак, попытаемся прикоснуться еще к одной вроде бы неожиданной загадке. Отчего вот уже почти полтора века не затихают литературоведческие споры вокруг хрестоматийного стихотворения «Смерть поэта»? О каких «вопиющих несоответствиях» заявляет Ираклий Андроников, когда пишет о лермонтовском шедевре?
Почему продолжают смущать ученых несогласованность начала и конца, эпиграфа и шестнадцати знаменитых строк прибавления?
Впрочем, не достаточно ли вопросов? Обратимся к известным текстам.
Эпиграф:
Отмщенья, государь, отмщенья! Паду к ногам твоим: Будь справедлив и накажи убийцу,
