Возчик, наконец, привел себя в надлежащее состояние для разговора. Снова затянувшись и сплюнув, он сказал:
— Вообще-то, конечно, свободней сидеть тут на крышке, чем залезть во внутрь своей вековечной квартиры.
Жизнерадостность и вера в самого себя с новой силой ожили в Ионни, и он бодро воскликнул:
— Сам черт не убьет меня раньше времени! Коммерции советник предсказал мне, что я не свернусь, пока не добуду миллиона.
Так они ехали, беседуя. По дороге они догнали Яшку Ринни, этого взрослого парня, которому вчера вечером было поручено заказать могилу в Тампере для умирающего Ионни. Не зная Ионни в лицо, Яшка попросился, чтоб его довезли. Он влез в телегу и, взглянув на гроб, сказал:
— Ведь я тоже спешу по одному похоронному делу. Сковырнулся тут один человек, и мне поручили заказать ему могилу.
Ионни равнодушно произнес:
— В таком большом мире всегда кто-нибудь протягивает ноги.
И тут заказчик могилы и тот, кому предназначалась она, стали беседовать о том, о сем. Чтоб поддержать разговор, Яшка Ринни сказал:
— Тот, который сковырнулся у нашего соседа, был лютый злодей. С рюмкой водки покинул землю.
Ионни нравоучительно заметил:
— И в пшенице сорняки вырастают.
Приехали в Тампере и там расстались. Ионни отправился сгребать в кучу свои миллионы, а Яшка Ринни пошел заказывать ему могилу.
Свой неудачный гроб Ионни решил превратить в деньги после того, как соберет в кучу свои миллионы. Ничего, что пока в его кармане остались лишь жалкие гроши.
Кроме этих грошей, в кармане лежала еще справка от врача — о том, что он умер от отравления. Эту справку дал ему Пирхонен на прощанье, сказав:
— Быть может, она пригодится тебе. Уж наверно потом зайдет речь о твоей истории, и тогда ты предъяви этот документ тем, кто найдет тебя виновным во всей кутерьме. С этой бумагой ты оправдаешься.
Ионни, не поинтересовавшись содержанием бумаги, сунул ее в карман. И вот теперь он странствовал с удостоверением о своей смерти.
Между тем Ионнины приятели в Хельсинки неожиданно получили завещание и письмо от Пирхонена.
Собравшись, они стали скорбеть о своем товарище. Теперь он казался им, как это и всегда бывает в таких случаях, наилучшим другом.
Узнав из письма, что Ионни будет похоронен в Тампере, приятели сложились между собой и, собрав десять марок, послали их в Тампере — одному знакомому столяру Пиринену. Они попросили этого столяра сделать приличный крест на могилу Ионни. И вдобавок попросили, чтобы он сам установил этот крест, начертав на нем краткую, но выразительную надпись: „Здесь покоится Ионни Лумпери. Умер во Христе и почиет в мире до дня Воскресения“.
Между тем в Тампере всюду, где побывал Ионни, поднялась страшная суматоха.
Спешно собрались члены „Акционерного общества“. Некоторые приехали даже раньше срока, чтобы оформить денежные дела в банках. Ведь нужно было собрать огромную сумму — миллион.
К пятнице в основном все было подготовлено. Однако акционерам потребовалось уточнить одну подробность у продавца. И по этой причине пришлось потревожить самого коммерции советника Ионса Лундберга. Акционеры позвонили ему по телефону в Хельсинки, но старик Лундберг не понял, о чем идет речь, и огрызнулся:
— Это какой дьявол со мной говорит?
Акционеры пытались объясниться, но старик, крепко выругавшись, заорал:
— Никакого водопада я вам не продавал, да и нет у меня никаких водопадов!
Те опешили, попросили извинения. Позвонили иностранной фирме „Гессельшафт“, однако представители фирмы заявили, что водопад Паухукооки они никому не продавали и не собираются продавать.
В конторе поднялась брань. Начальника конторы Кахилайнена колотила нервная дрожь. Он боялся лишиться места.
Позвонили агроному. Тот стал уверять, что он говорил истинную правду и что он немедленно выяснит недоразумение. Он тотчас же позвонил в Хельсинки и услышал в ответ:
— Да, это я, коммерции советник Лундберг.
Не заметив перемены в голосе, агроном радостно воскликнул:
— Добрый день, дядя!
— Какой я тебе, к черту, дядя? — рявкнуло в ответ. Агроном сделал попытку объяснить:
— Неужели дядя не помнит? Ведь здесь, в Тампере, мы вместе выпивали. И даже я раздобыл дяде невесту…
— Что-с?! — грозно закричал старик.
Агроном все еще не хотел сдаваться:
— Но, дядя, это агроном Паапури говорит.
— Это еще какой там дьявольский Паапури?
Испуская проклятия и бранные слова, старик пообещал позвонить в полицию, если еще раз посмеют шутить над ним.
Совсем потеряв голову, агроном Паапури спешно отправился к помещику Пунтури разузнать об этом деле.
В усадьбе Пунтури царила неразбериха. Всюду шныряли служащие лесной конторы, прибывшие сюда для подсчета деревьев. Сам же Пунтури, купив дом в ближайшем городе Хямеенлинна, готовился покинуть усадьбу.
Между тем специалисты по лесной промышленности с первого взгляда установили, что стоимость леса не превышает двадцати тысяч. В силу этого служащие не стали подсчитывать деревья, а позвонили в контору „Лесного товарищества“.
Теперь и здесь поднялась суматоха и брань.
Взволнованный Пунтури сходил в соседнюю деревню, где в то время находился один из служащих Лундберга, посланный сюда по лесным делам. От этого служащего узнали, что в конторе советника ничего не известно и сделке и что сам советник уже давно не выезжал из Хельсинки. Нет сомнения, что какой-то мошенник шляется под его именем и обманывает простаков.
Немедленно сообщили об этом полиции.
Богобоязненный Пунтури чуть не помешался от огорчения и злости. Он стал сетовать на самого себя:
— Ослеп, как болван! Нечистая сила затмила мой разум!
Хозяйка сказала:
— Лично я с первого взгляда увидела, что это не настоящий коммерции советник. Он ел за столом как босяк.
Больше всех был переконфужен агроном. Он лепетал:
— Меня сбил авторитет коммерции советника…
Пунтури стал шепотом говорить своим близким:
— Это, кажется, начало всеобщей смуты. Это возмущение против существующего порядка.
В очень неловком положении оказалось „Акционерное общество“. Акционеры страшились, что дело получит большую огласку и все будут смеяться над их глупостью. Конечно, они не знали, что их обманул простой босяк Ионни, но все же они решили скрыть свой промах, чтобы сохранить репутацию общества и не
