Мэтти проходил обряд конфирмации. Он встал на колени рядом с огромным витражом. Он стоял молча, не в силах ни с кем говорить, даже с отцом Михаилом, который наверняка узнал его.
Днем он не пошел на свидание со своей подружкой. Он был не в состоянии беспечно болтать с Анджелой, как утром не мог говорить с отцом Михаилом. Очнувшись от ночного кошмара, он ясно понял, кто преследовал его во сне – Бог!
Теперь, сидя в церкви Святого Франциска, Кроукер хотел одного – немного поспать. О, это было настоящее искусство – спать в неудобном и непривычном положении. Не владея этим искусством, человек рисковал проснуться с затекшей шеей и гудящей головой. Кроукер открыл глаза, за окном качались деревья, причудливо преломляя свет уличных огней. Через несколько минут он снова задремал. Ему снилось, что он находится в каком-то тихом и спокойном месте. Он плыл, мягко покачиваясь, на очень мягкой и широкой постели... вдруг сердце его замерло от ужаса – он плыл в воде, лицом вниз, широко раскинув руки, его легкие горели от удушья. Он едва удерживался от безумного желания сделать вдох. Под водой это означало верную смерть. Наконец, он не выдержал, открыв рот, втянул в легкие воду вместо воздуха...
Каменное Дерево однажды рассказал Кроукеру сказку о том, что за линией горизонта лежит гигант, чьи жемчужные глаза отражают солнечный свет...
Когда Кроукер очнулся, было уже светло.
2
В шесть часов утра стадион парка Фламинго оказался не столь пустынным местом, как это представлялось Кроукеру. С западной стороны к нему примыкал квартал построек сороковых – пятидесятых годов, где полным ходом шла реконструкция. Над дверями многих домов уже висели объявления о продаже, хотя работа еще не была завершена, и повсюду сновали люди в рабочей одежде, наводя окончательный глянец.
В этот ранний час еще не было уличных торговцев, однако подростки уже гоняли мяч на бейсбольной площадке, катались на скейтборде. На игровых площадках носились, заливаясь счастливым лаем, собаки. Откуда-то доносился аромат свежего кофе, который причудливо смешивался с запахом жасмина и палисандрового дерева.
Закатав рукава, Кроукер учил девятилетнего мальчика бить по мячу. У него была странно ясная голова, хотя он проспал всего пару часов.
Несколько часов назад он разговаривал по сотовому телефону с Рейфом Рубиннетом. Казалось, тот никогда не спал. После неудавшегося покушения Кроукеру было необходимо надежное убежище. О квартире сестры не могло быть и речи, а в доме Сони его могли застать врасплох братья Бонита. Самым очевидным выходом из положения было обратиться за помощью к Рейфу, другу, который многим был обязан ему, Кроукеру. Его широкие связи и проницательный ум сейчас были как никогда кстати. Рейф назначил ему встречу в час дня в яхт-клубе Майами.
– Вот в чем вся загвоздка, – говорил Кроукер веснушчатому девятилетнему мальчику по имени Рики. – Ты должен ударить по нему как можно сильнее, чтобы он проскочил мимо ловящего, но не так сильно, чтобы игрок первой или третьей линии не мог осалить тебя.
– Я тут лучше всех играю в бейсбол, – сказал Рики. – И могу точно послать мяч, куда надо. Думаете, я шучу? Ну, смотрите! – Он ловко замахнулся битой. – Правое поле! – сам себе скомандовал он, и мяч приземлился точно на правом поле.
Гордо улыбнувшись, Рики положил биту на плечо и сказал:
– Вот так-то! Джулио, наш подающий всегда посылает мне хорошую подачу, а вот без него... – он смущенно пожал плечами, – не знаю, получится ли у меня.
– А давай попробуем вместе, – предложил Кроукер. – Не надо так снимать биту, – посоветовал он Рики. – Ты должен держать ее ласково, словно баюкаешь младенца. Смотри, вот так!
Кроукер не показал виду, что заметил появившегося на стадионе высокого сутулого мужчину. У него были седые волосы и такие обветренные щеки, словно он только что вернулся из арктического путешествия. У него было необычное, почти карикатурное лицо, напоминающее карнавальную маску шерифа и судьи одновременно. Очевидно, он немало повидал в своей жизни, потому что имел вид человека, которого трудно чем-нибудь удивить.
Мужчина медленно обходил вокруг игрового поля. У него была тяжелая походка старого боксера, выходящего на ринг – одна часть осторожности плюс две части смирения и покорности.
На нем был дождевик, из тех, которые легко складываются и убираются в карман. Он был очень тоненьким и сморщенным, словно шкура слона. Под дождевиком виднелся старомодный черный костюм с узкими лацканами, а на ногах были надеты мягкие кожаные мокасины с кисточками. Он был похож на человека, который случайно зашел на стадион по пути на работу.
Оказавшись у Кроукера за спиной, он негромко произнес:
– Пора поговорить.
Кроукер шепнул что-то мальчику, все еще сжимавшему в руках бейсбольную биту, и когда тот кивнул, повернулся и пошел к первой линии поля. Седовласый мужчина был вынужден поспешить вслед за ним.
– Полагаю, вы и есть Росс Дарлинг?
– Ну-ну, не надо умничать, – проворчал тот. Должно быть, он уже успел вспотеть в своем дождевике, поскольку эта ужасная, придуманная людьми пленка не «дышала».
Кроукер и не думал сбавлять темп.
– Значит, вы и есть тот босс, который аннулировал мой код доступа?
– А что вы потеряли в сети ДИКТРИБ?
Росс Дарлинг плотнее запахнул дождевик, словно ему вдруг стало холодно.
– Интересно, о чем вы думали, пытаясь войти в сеть ДИКТРИБ? Это что, детские шалости?
Похоже, предстояла интересная беседа – два взрослых человека задавали друг другу множество вопросов, не надеясь получить на них хоть какой-нибудь вразумительный ответ. Однако в целом ситуация выглядела довольно безобидной.
– Ага, значит, вы аннулировали мой код доступа, потому что я попал в сеть ДИКТРИБ?
– Вы вторглись в чужие владения, я должен был вас остановить.
Кроукер вздохнул:
– Кажется, именно сейчас вы наставите на меня пистолет и станете угрожать.
– Правильно, я не верю вам ни на грош, – спокойно сказал Дарлинг. – Но мне не нравятся пистолеты. Они производят слишком много шума. Но что хуже всего – они делают человека ленивым. Ведь, имея в руках оружие, человек не склонен раздумывать, так?
Неуловимо быстрым движением он надел черное металлическое кольцо на биомеханический протез Кроукера.
– Это сплав титана и молибдена. Даже вам не удастся его разорвать. Сделано специально для вас, – сказал Дарлинг почти равнодушным тоном.
Кольцо крепко сжимало биомеханическую руку Кроукера. Он не мог ни пошевелить пальцами, ни согнуть их.
– Так вы, Дарлинг, предпочитаете думать? – Кроукер с притворным отчаянием топнул ногой по белой линии разметки.
В этот момент раздался резкий удар бейсбольной битой по мячу, Дарлинг быстро пригнулся, мяч просвистел над его головой.
Воспользовавшись секундным замешательством Дарлинга, Кроукер одним прыжком оказался рядом с ним и прошептал ему прямо в ухо:
– Сейчас же сними с меня наручник.
– Что? – выпучил глаза Дарлинг, почувствовав под подбородком металлическое дуло.
– Это, – прошептал Кроукер, – не что иное, как специальная модификация кольта тридцать восьмого калибра.
Какое-то время Дарлинг не двигался, тяжело дыша. Кроукер почти физически ощущал, как в его голове прокручивались всевозможные варианты исхода. Наконец, он осторожным движением открыл замок наручника.
Не убирая пистолета, Кроукер помахал рукой Рики, который, радостно улыбаясь, помахал ему в ответ. Удар Кроукера ногой по белой линии разметки был условным сигналом для того, чтобы мальчик послал мяч
