приятном. Она вспомнила, как в детстве ходила вместе с матерью в церковь, как слушала пение хора, молитвы. Жаль, что нельзя было вернуться в детство.
Ирина вздрогнула, услышав мужские голоса, донесшиеся из кухни, и открыла глаза.
— Она была здесь? — спросил мужской голос.
— Наверное. Входная дверь открыта, капитан, — ответил другой голос.
— Обыскать квартиру, — приказал первый голос. Ирина повернула голову, стараясь заглянуть в окно кухни, увидела там молодого человека и удивилась, как это ее могли выследить. Неужели она привела за собой хвост? Или за квартирой следили?
— Никого нет, капитан.
— Зачем же она сюда приходила, а?
Молчание.
— Что-нибудь пропало?
— Персональный компьютер.
— Ах, компьютер! Если эта баба уйдет, Волков с нас три шкуры спустит.
Сколько же в квартире людей? Ирина могла лишь предполагать. Эти люди почему-то напомнили ей больших муравьев, заползающих на расстеленное на земле одеяло, и спастись от этих надоедливых насекомых не было никакой возможности.
Выждав довольно долгое время, Ирина начала осторожно спускаться по лестнице вниз, стараясь не выронить компьютер и каждую минуту боясь или упасть, или оказаться замеченной снизу. Однако ничего особенного не случилось, и Ирина благополучно добралась до тротуара и пошла по Телеграфному переулку. Начался дождь, но Ирина не побежала к своей машине, а укрылась под аркой ближайшего дома и там стояла, зажав чемоданчик между ног, чтобы прохожие, не дай Бог, не обратили на него внимание.
Ирина внимательно вглядывалась в лица редких прохожих, в окна проезжающих мимо машин. В небе раскатисто прогремел гром, и стало темно, как ночью. Несколько раз сверкнула молния, на мгновение осветив дома и улицы; дождь превратился в ливень. Ирина больше не могла стоять под аркой; ей казалось, что чем дольше она там стоит, тем быстрее ее найдут, единственное свое спасение она видела теперь в том, чтобы добраться до машины. Ирина выскочила из укрытия и побежала под проливным дождем к тому месту, где была припаркована ее «Волга».
Путь был неблизкий, а бежать было трудно, потому что дорога была разрыта. На пути Ирины встретились старушки с авоськами в руках, уличная торговка с газетой на голове, окруженная ящиками с вялой редькой и свеклой, заливаемыми потоками воды. Один раз Ирине показалось, что за ней кто-то идет, и она в страхе нырнула в подъезд полуразрушенного здания, прошла через груды битой плитки и всякого мусора к черному ходу, выглянула наружу. Никого. Она чуть не расплакалась, — сказывалось нервное напряжение, страх и усталость. Затем женщина подумала о том, что пока, слава Богу, она еще на свободе, и от этого ей стало немного легче. Она снова вышла на улицу, под дождь. Вернее не на улицу, — Ирина попала во двор, грязный, неблагоустроенный. Чемоданчик с компьютером с каждой минутой становился почему-то все тяжелее и тяжелее, оттягивал руку, но Ирина старалась об этом не думать. Пройдя двор, она повернула налево и пошла по улице. Откуда-то вынырнул черный «Зил» и медленно поехал Ирине навстречу; она в ужасе повернулась и побежала обратно во двор, спряталась, но так, чтобы видеть машину. Черный «Зил» остановился недалеко от двора. Ирина в тот момент пожалела, что она не маленькая девочка и не может спрятаться в каком-нибудь крохотном закутке, где ее никто никогда бы не нашел. Ей было так страшно, кровь так сильно стучала в висках, что, казалось, этот стук разносится по всей улице. «Зил» стоял на месте и никуда уезжать не собирался. Сквозь дымчатые окна машины ничего нельзя было разглядеть. Правда, Ирина и не хотела знать, кто там сидит внутри, в этом ужасном «Зиле», заметили ли ее из машины, что собираются делать. Или они играют с ней, как кот с мышью? Но наконец черная машина тронулась с места и вскоре скрылась из виду.
Ирина вышла из укрытия и направилась в сторону, противоположную той, куда уехал «Зил». Когда она проходила мимо церкви, ей страшно захотелось войти внутрь, опуститься на колени, снова помолиться за всех — за Валерия, за Одиссея, за себя. Но на это времени у нее не было, и она просто обратилась к Богу с молитвой, не заходя в церковь, а постояв недолго около нее. Завернув за угол, Ирина увидела свою «Волгу», но подходить к ней не стала, а осмотрелась — на улице вроде бы никого не было. «Волга» стояла на том же месте. Но почему-то Ирине машина уже перестала казаться единственным спасением, надежным убежищем. Ведь не кто иной, как Марс Волков, дал ей эту машину. А вдруг «Волга» находится под постоянным наблюдением? Тогда на ней ехать нельзя. Что же делать? Ирина растерялась. В машину садиться было рискованно, но и добираться до церкви, где прятался Валерий, на общественном транспорте или пешком, когда вокруг рыскали ищейки, было опасно. В конце концов Ирина решила все-таки поехать на машине, торопливо открыла дверь и плюхнулась на сиденье водителя. Лобовое стекло автомобиля сильно запотело, и, вытирая его рукавом пальто, Ирина подумала о том, что сама она только что вошла в машину, и от ее дыхания стекла так быстро запотеть не могли. Значит, в автомобиле находится кто-то еще? И тут ей на плечо опустилась тяжелая рука, раздался голос:
— Я тебя напугал, Ирина? Извини.
Ирина посмотрела в зеркальце заднего обзора и увидела знакомое лицо, которое менее всего ожидала сейчас увидеть. Еле сдерживая себя, стараясь, чтобы от страха не стучали зубы, она выдохнула:
— А-а, это ты, Марс.
Москва — Звездный городок
Тори во сне видела Кои, в белых одеждах, залитых кровью; солнце светило ярко-ярко, освещая разноцветный цветочный ковер, разбрасывая вокруг золотистые блики. Глядя на лежащее перед ней безжизненное тело, она думала о бесстрашной душе Кои, женщины-воина, не пожелавший идти ни на какие компромиссы с собственной совестью. Тори недоумевала, почему такая древняя и мудрая нация до сих пор продолжает считать, что кровью можно смыть с себя самые страшные преступления, очиститься. И тут кто- то начал трясти Тори за плечо, и она, очнувшись ото сна и открыв глаза, увидела перед собой лицо Рассела.
— Наш самолет сел в окрестностях Новосибирска для заправки, — сообщил он. — Мы на полпути к Москве.
Хотя самолет приземлился в положенном месте, и с документами все было в порядке, военный комендант ближайшей авиабазы направил своего заместителя и еще одного человека с постным лицом и неприметной внешностью — явно сотрудника безопасности, — к американцам. Двое мужчин долго рассматривали фальшивые документы, предоставленные в распоряжение Рассела и Тори соответствующими службами Центра, долго, как и раньше, во время первой посадки в Улан-Баторе, бумаги проверяли официальные лица. Центр выполнял поручения подобного рода — снабжение своих сотрудников нужными документами, — на высшем уровне, так что придраться было не к чему: соответствующие печати, имена, даты, — все было на месте, как положено. Тем не менее заместитель коменданта и его сопровождающий делали какие-то бесконечные пометки в своих документах, переговаривались, обсуждая что-то, задавали много вопросов Расселу, успевая в то же время смотреть на ноги Тори; потом направились проверять документы у экипажа самолета. Прошло целых сорок минут, пока они, явно разочарованные, не отправились восвояси. Однако перед тем, как выйти из салона, они успели бросить угрожающий взгляд на Рассела и жадный взгляд на Тори.
— Какие гнусные, — сказала Тори.
— Ты стала бы точно такой же, если бы жила в этой дыре. Ничего удивительного. Меня волнует вот что. Если Бернард никак не связан с суперкокаиновым бизнесом, — а я уверен, что он не имеет к этому делу ни малейшего отношения, — то откуда он достает средства, чтобы финансировать закупку этого нового ядерного оружия? Мы даже и не знаем, что это за оружие такое. Понятно, совместное предприятие не может давать Бернарду деньги. Финансы Центра здесь тоже ни при чем, — могу тебе дать гарантию, — даже Бернард не имеет возможности тайно пользоваться средствами Центра, — я об этом знал бы обязательно. Итак, откуда Бернард берет деньги?
— Хороший вопрос. Я как-то об этом раньше не думала, но даже если бы я спросила у Кои или Хитазуры, они вряд ли бы мне ответили. Бернард абсолютно не в курсе финансовых дел Хитазуры, тем более и Хитазура не мог быть в курсе финансовых дел Бернарда. Исключено.
Рассел задумчиво посмотрел на Тори и неожиданно перевел разговор в другое русло:
