ни пожелалось. Никто не мог устоять перед его мощным натиском, и она в том числе. Процесс ухаживания был недолгим, Бондаренко просто привез ее к себе домой, и, не скрывая своих намерений, разделся и лег в кровать. Словно несчастная жертва, которую привели на заклание, Ирина безропотно сияла с себя одежду и, смахнув украдкой слезу обиды, забралась в постель, боясь, что далекий от романтики соблазнитель раздавит ее своей массой. К ее величайшему удивлению, Валерий оказался нежным и умелым любовником, чего она совсем не ожидала от властного и жестокого человека, принадлежащего к высшему эшелону власти и готового стереть в порошок всякого, кто осмелится встать на его пути.
Ирина понимала, что их связь будет длиться так долго, как этого захочет Валерий, однако будущее не представлялось уже ей таким мрачным, тем более что не только он, но и она получила от пугающей поначалу близости удовольствие, только в душе осталось чувство пустоты и грусти, как бывало у нее всегда после встречи с любовниками.
Однажды ночью, когда на улице бушевала непогода, в окна барабанил сильный дождь вперемешку со снегом, а дома было тепло и уютно, Ирина призналась Валерию, что ни с одним мужчиной ей не было так хорошо, как с ним.
— Люди боятся тебя, ты даже не представляешь до какой степени. В первую ночь я была парализована страхом, страх заставил меня подчиниться. Одна мысль о том, что, отказавшись переспать с тобой, я потеряю работу, приводила меня в панический ужас.
— Неужели я совершенно тебе не понравился, ну хоть чуточку?
— Понравился, но мои чувства в тот момент не имели значения. Разве тебе было дело до того, что я чувствовала? Я сделала то, что ты от меня хотел, не больше не меньше. И страшно боялась, что ты останешься мною недоволен. А потом...
— Что же потом?
— Я открыла для себя нового человека, которого раньше не знала. Даже испытала чувство гордости, что ли. Представляешь, сколько женщин в Москве, а вот ты почему-то остановил свой выбор на мне — я вдруг осознала собственную исключительность.
— Подумать только!
Ирина помолчала, потом заговорила снова:
— На какое-то мгновение я ощутила себя сильной, очень сильной, словно часть твоей власти передалась мне. Глупо, правда?
— Я так не думаю. Вообще-то я давно хотел кое-что с тобой обсудить, но не был уверен, что могу довериться своей интуиции.
— Дело в том, что мне необходимо точно знать, что затевает против меня Волков — Марс Петрович Волков, он мой главный противник. Его поддерживает группа облеченных властью лиц, с помощью которых он и добился депутатского мандата. Разумеется, благодаря моим связям в правительстве я пока чувствую себя вполне уверенно, но с тех пор, как Волков стал депутатом, он здорово осложняет мне жизнь. Сейчас многие делают себе карьеру, критикуя политику центра. Волков один из них. Я этого терпеть больше не могу, и ты должна стать моей союзницей в борьбе против Волкова — постарайся войти к нему в доверие, а каким образом ты это сделаешь, не мне тебя учить.
— Ты что, хочешь, чтобы я стала его любовницей? А что, если он не обратит на меня внимания?
— Если захочешь — обязательно обратит. Я научу тебя всему, что нужно.
— Я не хочу торговать собой, — разозлилась Ирина. Валерий поцеловал ее в губы.
— Не сердись. Скажу тебе честно — ты мне очень понравилась, но я, конечно, учел и то, что смогу использовать тебя в борьбе с моим врагом. Но, думаю, что и ты кое-что от этого выиграешь.
— Что именно? Повышение по службе? Деньги или подарки из «Березки»? Меня все это не волнует. Я и так неплохо устроена, а побрякушек у меня хватает.
— Знаю. — Он посмотрел на нее с улыбкой. — Как только я тебя увидел, сразу понял, что ты не похожа на других женщин, в тебе есть нечто особенное. Ты хочешь власти, хочешь играть первую скрипку. Я могу дать тебе эту власть. Займись Волковым, заставь его раскрыться, полюбить тебя, а всю информацию будешь сообщать мне. Уверяю тебя, ты получишь от этого удовольствие, поверь старому опытному бойцу.
Ирина слушала его в сомнении... Он, пожалуй, прав, Давно пора идти вперед, а не сидеть всю жизнь под началом разных идиотов. У нее есть идеи, которым вечно суждено лежать под сукном.
Ирина усмехнулась и перевела разговор на другое.
— А как у тебя дела по внедрению в «Белую Звезду»? — спросила она у Валерия.
— Проклятая организация! Эти гады неуловимы. Мы так и не смогли вычислить их. Странно, но факт.
— По-моему, вы даже не знаете, существует ли вообще эта организация.
— Нет-нет, такая организация есть, я уверен. — Усмехнувшись, он добавил: — Создать несуществующую организацию можем только мы, люди, стоящие у власти. Самое главное, что необходимо выяснить, причастна ли «Белая Звезда» к ряду террористических актов, и кто стоит за этой организацией.
— Послушай, а столкновение поездов в Башкирии не дело рук «Белой Звезды»?
— Все может быть. В одном из двух поездов ехали представители верховного командования армии. Они направлялись на секретную военную базу, расположенную на Урале. Все они погибли. А Чернобыль? Что бы там ни писали в нашей печати, это был самый настоящий теракт.
— В это невозможно поверить. Ужас какой.
— Вот почему борьбу с терроризмом я хочу взять на себя. Ну, давай завтракать, все готово.
Он разложил омлет по тарелкам, сел рядом с Ириной, и они принялись за еду. Она ела с аппетитом и вдруг подумала о том, что они с Валерием напоминают мужа и жену, ведущих неторопливую утреннюю беседу. Быстро же она научилась обманывать и притворяться. И все потому, что до чертиков надоела скучная жизнь и работа в министерстве. Так хочется свободы, самостоятельности. Но какую цену ей придется заплатить за это? Что ждет впереди? Она украдкой вздохнула. Валерий заметил это, спросил:
— Что с тобой, Ирина? Ты побледнела.
— Ничего особенного. Я подумала о том, что меня ожидает вечером с нашим Марсом...
Два дня спустя после смерти Какуэя Сакаты Хонно Кансей получила по почте письмо — странный квадратный конверт из бумаги ручной выделки. Она достала его из почтового ящика по дороге на работу. Письмо было от Сакаты. Вскрыв конверт, на котором стояло его имя, она не обнаружила внутри ничего, кроме сложенного пополам листа бумаги, а в нем маленького ключа. И больше ничего, никакой записки или объяснения. Хонно посмотрела на штемпель — на нем стояло то самое число, когда Саката покончил с собой.
Вот оно, началось, подумала она. Не является ли письмо предвестником бури, о которой говорил Саката?
В течение полутора суток самоубийство Сакаты было главной темой передач телевидения, радио. Газеты пестрели статьями и жуткими снимками; все только об этом и говорили, обсуждали детали, строили догадки. Хонно видела по телевизору интервью с Кунио Миситой, обставленное с большой помпой, словно он был членом правительства; один из телевизионных каналов заменил ночной показ очередной серии популярного телесериала получасовым репортажем из Сенгакудзи.
В то утро Хонно, взволнованная, пришла на работу, зажав во влажной ладони загадочный ключ. Рабочий день начался как обычно: она принесла шефу утреннюю почту и чашку свежесваренного кофе. Пока Кунио Мисита разбирал корреспонденцию, Хонно внимательно наблюдала за ним — невысоким, плотным человеком с седыми волосами и аккуратно подстриженными усами. Записав под диктовку хозяина перечень очередных дел, она напомнила ему расписание делового дня: время встреч, заседаний, важных звонков, интервью. В обществе своей секретарши Мисита не следил за своим лицом, и она с удивлением увидела, что в нем борются два противоположных чувства: глубокое огорчение, вызванное трагической смертью Сакаты, и искренняя радость от своей внезапной известности. Он превосходно держал себя перед телекамерой, был к тому же фотогеничен и обаятелен и, зная это, умело воспользовался удобным случаем. Первое интервью на телевидении произвело такое сильное впечатление на зрителей, что влиятельные и богатые люди начали оказывать Мисите всяческую поддержку, и финансовую в том числе.
