завершивший его образ.
Лилиан вспомнила, как внутри у нее вдруг похолодело. Она оглядела бело-голубую комнату, оформленную в колониальном стиле. Посмотрела на пятнадцатифутовые окна, богато украшенные французскими витражами. Официантки в униформе и белых перчатках — официантов мужчин здесь не терпели, Боже упаси! — обходили гостей, обслуживая увешанных медалями, лентами и прочими игрушками дядюшек.
Австралиец, не обращая внимания на Лилиан, по-прежнему громко болтал с Джоунасом. К ней подошел американский бригадный генерал из Пентагона, но Лилиан показалось, что он говорит на чужом, незнакомом языке. Когда Лилиан в панике попыталась что-нибудь ему ответить, из ее открытого рта вырвалось лишь нечто нечленораздельное.
Ее щеки пылали. Она покраснела еще до того, как услышала слова австралийца, обращавшегося к Джоунасу: «А эта симпатичная бабенка, кто она?»
Когда Лилиан, оправившись от шока, сообразила, что речь идет о ней, она и вовсе захотела умереть.
Лилиан отпрянула от Джоунаса и побежала в дамский туалет. Как несправедливо, что только здесь можно найти убежище, вырваться из мира, в котором властвуют мужчины!
Лилиан долго смотрела в зеркало. Очутившись в одиночестве, она поняла, что у нее похолодело внутри от ярости. Причем ее гнев был направлен не на австралийца, на которого — хотя он, конечно, вел себя свински — ей было глубоко наплевать. И даже не на Джоунаса, который мог бы оказаться посообразительней, но увы... а впрочем, что от него ждать?
В святилище под названием «дамский туалет» Лилиан наревелась от души; она никогда так не рыдала даже в собственной спальне, ведь, если разобраться, эта спальня не могла считаться целиком ее собственностью, она принадлежала и Филиппу.
Как она ненавидела Филиппа за то, что он ее бросил! За то, что обрек на муки одиночества, которые, похоже, не кончатся никогда. За то, что привязали ее узами любви к жизни, которую она глубоко презирала.
Наступило утро, а их тела все еще переплетались. Гирлянды, которые Майкл и Лилиан нацепили на шеи, пожухли, аромат побуревших листьев выветрился.
Майкл повернулся и открыл глаза. Жук прополз по его руке и исчез в прелых листьях, лежавших под скалой. Майкл дотронулся до Элиан, она вздрогнула и проснулась. Ее глаза широко открылись, уставились на Майкла, и он вздрогнул, увидев, что в них нет ровным счетом никаких эмоций. Между мужчиной и женщиной пробежал холодок. Но мгновение спустя это исчезло, Элиан вернулась из Бог знает каких жутких мест, куда ее занесли духи ночи.
— Доброе утро, — сказал Майкл, поцеловав ее в губы. Она подняла руку и провела пальцем по его подбородку.
— Ты хорошо спала? — спросил он. Она кивнула.
— Да, без сновидений. Этого со мной не бывало уже много лет.
— А я, наоборот, всю ночь видел сны, — сказал Майкл. — Мне снились битвы и воины с круглыми щитами, сделанными из панцирей гигантских черепах.
Майкл начал одеваться и хотел было снять с шеи засохшую гирлянду.
— Не надо, — остановила его Элиан. — Оставь ее до возвращения домой.
Он посмотрел на девушку, та еле заметно улыбнулась. Майклу вдруг пришли на память звуки, доносившиеся вчера из ночной мглы, и силуэты, которые он видел из их убежища.
— Элиан, — проговорил Майкл, — вчера ночью я слышал шум. И даже вроде бы видел, как там что-то двигалось, — он показал где именно. — Что там происходило, когда мы с тобой занимались любовью?
— Не знаю. Наверное, ничего. А может, там бродил какой-нибудь ночной зверь. Здесь водятся дикие кабаны и мангусты.
— Кабаны и мангусты — дневные звери, — возразил Майкл. — Они не шныряли бы тут по ночам. И потом ты ведь тогда заставила меня отвернуться, помнишь?
Элиан встала.
— Ладно, все равно это не имеет значения.
Она начала одеваться.
Майкл приподнял висевшую у него на шее гирлянду.
— Ты сказала, это нас защитит. Но от чего?
Элиан пожала плечами.
— Это зависит от того, во что ты предпочитаешь верить. Кахуны утверждают, что боги до сих пор обитают здесь, древние воины, которые столетия назад сражались в этих краях, истекали кровью и, может быть, погибали.
— Ты хочешь сказать, что именно это я и слышал? Элиан опять пожала плечами.
— Почему бы и нет? Тут, на острове, тьма-тьмущая духов.
— Одно дело ощущать, что здесь источник энергии, и другое — видеть духов.
— Если ты в это не веришь, — сказала Элиан, — то ничего и не случится. Но я хочу тебе кое-что сказать. Боги, сражавшиеся здесь, были с щитами из панцирей гигантских морских черепах.
Майкл не понимал, подшучивает ли она над ним или нет. Элиан наклонилась и поцеловала его в губы.
— Не смотри на меня так насмешливо. Я говорю правду. Ты можешь прочитать это в любой книге по истории Мауи. Одеваясь, Майкл раздумывал над ее словами.
— Сны — это не реальность, — сказал он. — Они возникают в человеческом подсознании, а не в окружающей действительности.
— Человеческое сознание рационально, Майкл. Тебе уже следовало бы это понимать. И тем не менее ты пытаешься заткнуть круглую дырку квадратной пробкой. Но это не получится, как бы ты ни старался.
Майкл сказал:
— Тебя завораживает мир духов? Но ты же понимаешь, что он не в состоянии заменить реальную жизнь.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что это тоже уход от действительности.
— Как разные формы психопатологии?
Элиан пожала плечами.
— Ты единственная, кто может это знать.
— Я ничего не знаю, — грустно сказала Элиан. — Я лишь усвоила, что никому и никогда нельзя доверять.
Элиан начала спускаться по крутой тропинке в долину.
— Даже самой себе нельзя доверять? — спросил Майкл, отправившись следом за ней.
— Да, особенно себе самой, — сказала Элиан.
Митико стояла на коленях перед алтарем лисицы и вдруг почувствовала, что сзади кто-то есть.
— Митико?
Это был голос Дзёдзи.
— Да, брат, — Митико по-прежнему молитвенно склонила голову. — Как ты поживаешь?
— Я должен поговорить с тобой.
— Когда я помолюсь, — откликнулась Митико, — мы сможем погулять по саду.
Дзёдзи исподтишка поглядел на охранников, которые стояли чересчур близко и наблюдали за ним и Митико. И сказал:
— Нет. Я должен поговорить с тобой наедине.
Он произнес это, повернув голову так, чтобы охранники не смогли ничего прочитать по его губам.
— Если это связано с Масаси, то мой ответ будет таким же, что и раньше.
— Митико! Прошу тебя! Я знаю, кто эти охранники. Я должен встретиться с тобой наедине.
Митико уловила ноту отчаяния в его голосе и согласилась.
— Ладно, — Митико прикинула все возможности. — Давай встретимся в тот час, когда я принимаю
