Переливание крови... Только я знаю, зачем им на самом деле надо, чтобы я лег, - он вздохнул. И вздох этот прозвучал как предсмертный хрип. - Теперь это лишь вопрос времени... Да это уже давно всего лишь вопрос времени, с тех пор, как умерла твоя мать. С тех пор я думал только о том, что сделал с нею.
- Папа, это была не твоя вина, - Трейси был поражен.
- О нет, - ответил Луис Ричтер. - Моя. Я сидел за рулем. В тот день шел сильный дождь, на дорогу лег туман, и машины выныривали из него словно призраки. Я не видел этого трейлера, пока он не врезался в нас и нас не начало крутить. Я пытался вырулить, но это было невозможно. И тогда твоя мать закричала, - пламя зажигалки появлялось и гасло, словно какой-то непонятный сигнал. - И когда я просыпаюсь в три часа ночи, а я всегда просыпаюсь в три, я слышу этот ее крик. Я слышу его в сиренах полицейских и пожарных машин, в каждом вопле города.
Он наконец взглянул на Трейси:
- Я кое-что скажу тебе, Трейс. Я долгое время думал о том, что вот доберусь до этой сволочи, водителя грузовика, и сам сверну ему шею. Он шел со скоростью семьдесят миль в час. В такой туман, представляешь, семьдесят! И вся его чертова машина была облеплена наклейками, призывающими к безопасной езде! - Теперь на глазах его появились слезы. - Ты же помнишь, я тогда сразу после этого уехал на Корфу, - Трейси кивнул. - Потому что если б я еще на день здесь остался, я бы снес этому сукиному сыну башку, - он попытался улыбнуться. Только представь: вся моя подготовка была уничтожена одним актом мести. И я не мог это сделать, Трейс, ты понимаешь? - Он так сильно сжал в кулаке зажигалку, что даже пальцы побелели. - Я так хотел... Хотел сделать что-нибудь, чтобы заслужить прощение за то, что я сделал, или не сделал, - голос его дрогнул.
- Но, папа, - Трейси коснулся руки отца, - ты сделал все, что мог.
Луис ухватился за сильную руку сына.
- Да, - прошептал он. - Все. - Я слишком дисциплинированный человек... И я думал о твоей матери. Там, на Корфу, я понял, что хотел мстить за себя, потому что твоя мать ненавидела насилие. Ты знаешь, я всегда верил в то, что мы с ней едины, - его колотила дрожь, и Трейси сел рядом с отцом, обнял его за плечи. Вот почему мне сейчас так тяжело.
Отчаяние, прозвучавшее в голосе отца, потрясло Трейси, он начал тихонько гладить худую старческую спину.
- Я здесь, папа, - нежно произнес он, - я с тобой.
Через некоторое время Луис Ричтер выпрямился - он уже овладел собой.
- Этот 'клоп', - сказал он, - это очень важно?
- Я думаю, что тот, кто его установил, и убил Джона Холм-грена. Джон был моим другом, - Трейси сделал ударение на последнем слове. - Я не собираюсь это так оставлять. Я найду того, кто его убил.
- И тогда? - Луис Ричтер склонил голову набок. - Трейси, ты говоришь совсем так, как я тогда... Снова война?
- Та война была вызвана необходимостью. И эта тоже.
- Убийство как необходимость? - старик покачал головой. - И это говоришь мне ты? Смешно... - Луис Ричтер прикрыл глаза рукой и откинулся на спинку дивана. - Я стар, Трейси, земля притягивает меня к себе, и скоро я в нее погружусь.
- Но ты же не хочешь умирать, папа. Это неправда.
- Умирать? Нет, - Луис Ричтер улыбнулся. - Но наступает в жизни такой период, когда все меняется. Ты приближаешься к чему-то - он пожал плечами, - я не знаю, к чему именно. Но к чему-то иному, - Трейси смотрел, как жалко пульсировали голубые жилки на истончившихся руках отца. - К Богу, может быть. Ну, не в религиозном смысле. Ты же знаешь, я никогда не был верующим. Но порою мне кажется, что существует какая-то жизненная сила... центр всего, - он пожал плечами. - И это ощущение, наверное, изменило меня. Я теперь уже совсем не тот человек, который делал для Фонда все эти миниатюрные взрывные устройства.
- Но я-то еще такого не чувствую!
Старик взял руку Трейси в свои и осторожно погладил:
- Трейс, я теперь понял, чего ждал от тебя всю жизнь. Если Господь есть и сделал нас по своему образу и подобию, то я хотел, чтобы ты стал моим образом и подобием. Я видел в тебе свое бессмертие, - он помахал рукой. - Да, я знаю, все отцы думают так же. Но только я хотел, чтобы ты в точности повторил меня. Я хотел, чтобы ты думал, поступал так же, как я. И когда ты поступал не так, как я от тебя ждал, я, по-твоему, начинал винить тебя за это. Это было несправедливо по отношению к тебе. Я старался прожить свою жизнь по справедливости, как я ее себе представлял, - он помолчал, глядя в глаза сыну. - Но, видно, представления о справедливости у меня были неполные.
- Все это в прошлом, папа, - ответил Трейси. Он поцеловал отца в щеку. Кожа была сухой и прохладной.
Луис Ричтер медленно поднялся, подошел к бару, налил обоим по стакану.
- Теперь по поводу этого 'клопа'. Что я могу сделать?
Трейси снова отдал устройство отцу.
- Возможно ли проследить, кто получал информацию, где приемник?
Луис Ричтер улыбнулся и отпил виски.
- Вот теперь я слышу голос моего сына. Я многое могу, - с гордостью произнес он, - но чудеса - это не моя епархия.
- Тогда можно ли определить, кто его сделал?
- Гораздо важнее определить, кто не мог это сделать, - Луис Ричтер отставил стакан. - Все специалисты такого класса известны, по крайней мере, в моем кругу. У каждого из них свой почерк. Устройство, которое ты мне дал - оно не соответствует ни одному из известных мне стилей. Здесь есть несколько сделанных в Японии деталей, но это говорит лишь о том, что человек, его сделавший, знает свое дело, - он поднял палец.
Поначалу я думал, что это сотворил Мицо, потому что здесь есть несколько деталей, выполненных вручную, а Мицо это любит. Но при ближайшем изучении я понял, что эти детали сделаны не им.
- Тогда мы в тупике.
- Не совсем, - глаза Луиса Ричтера блестели. - Мицо - один из немногих мастеров, которые любят учить.
- То есть, ты считаешь, что штука сделана одним из учеников Мицо?
Отец кивнул.
- Вполне возможно, хотя я пока не представляю, к чему это нас приведет. Мицо не любит распространяться на эту тему и, во всяком случае, если этот человек и учился у Мицо, то давно. Этот 'клоп' - профессиональная, не ученическая работа. Его создатель настоящий гений в своем деле. Все, что я могу сказать: надеюсь, он работает на нашей стороне, потому что если нет тогда спаси нас Боже.
- Ну, перестань, папа, вряд ли все так ужасно.
- Может быть, даже хуже. Этот парень стоит на пороге настоящей революции в деле подслушивания и сыскной работы. И не мне тебе говорить, к каким это может привести результатам.
- Да, - Трейси поежился, - это ты прав. - Он встал. - Где Мицо работает?
- В Гонконге, - ответил отец. - Но мне ехать к нему бессмысленно: он ненавидит меня лютой ненавистью. Мы когда-то оба претендовали на работу в Фонде, и предпочли меня.
- Не беспокойся, - на лице Трейси возникло знакомое отцу выражение: казалось, мысли сына витают где-то далеко-далеко.
- Ох, не нравится мне, когда ты вот так смотришь, Трейс. Последний раз я видел у тебя такой взгляд перед тем, когда ты чуть не разнес эту квартиру вдребезги: ты пытался преступить три основных закона электронного подслушивания, которым я тебя научил.
Трейси кивнул:
- Да, но тогда я был мальчишкой. Не беспокойся, - повторил он и улыбнулся. - Просто подготовь для меня один из твоих спецнаборов.
- Но Мицо не станет с тобой разговаривать! Я лучше придумаю для тебя что-нибудь особенное.
Трейси уже не слушал. Он подошел к окну и невидящим взглядом смотрел на город.
- Он заговорит, - тихо произнес Трейси. - И даже не поймет, что он это делает.
Киеу уловил
