в розетку штепсель электроплитки и разогревает колбасу. Вскоре воздух в комнате наполнился вонью, сравнимой, по мнению Торнберга, по своей концентрации с химическим отравляющим веществом. Он повернулся на вращающемся стуле, раздвинул створки буфета и щелкнул выключателем, приведя в действие специальное звукопоглощающее устройство, обеспечивающее полную конфиденциальность разговора.
Ленфант снял кастрюльку с колбасой с электроплитки, выдернул штепсель и вернулся к столу. От острого запаха пищи у Торнберга навернулись слезы на глазах. Зачарованным взглядом смотрел он, как его приятель поглощает свой завтрак, сдабривая его ядовитым соусом.
- Эта миссисипская гуща вообще-то неплохая, - заметил Торнберг, наливая себе еще немного варева, выдаваемого бывшим сенатором за кофе.
- Приготовлено по рецепту моей матушки, - похвалился Ленфант, разрезая колбасу на части с точностью хирурга. - Шеф-повар ресторана 'Галторе' годами упрашивал меня раскрыть ему ее секрет. Но я и думать не хотел. Моя мать долго билась над этим рецептом. Она превосходный кулинар и всегда законно гордилась блюдами, которые сама готовила и выставляла на стол по вечерам. Я не мог раздавать ее секреты налево и направо. - Он подцепил на вилку порядочный кусок колбасы. - Вам известно, что тот парень Джейсон Яшида тоже в некотором роде трудоголик. - Он пожевал колбасу и проглотил. Клянусь, что он, как и моя мать, никогда не спит. - У Ленфанта был четко выраженный певучий акцент южанина, ни один пародист не в силах продублировать такой. - Неужели он ни о чем больше не думает, кроме работы?
- Об этом лучше спросить Хэма, - ответил Торнберг. Он внимательно изучал водянисто-коричневые глаза бывшего сенатора, мягкие, как и его акцент. Интересно, а не эти ли глаза и акцент способствовали в свое время успеху Ленфанта на политическом поприще?
- Ладно, черт побери, я знаю, что делать, Торнберг. Но ваш сын почему-то думает, что я простой манекен на витрине компании 'Ленфант энд Ленфант'. Вы же сами мне говорили, что хотите этого.
- Я полагал, что лучше не афишировать наши отношения.
Ленфант замычал, откусывая здоровенный кусище от бутерброда с рыбой.
- Так и быть, открою вам кое-что. На своем веку я знавал многих шпионов. Некоторые из них даже и не подозревали, что я знаю их. Но, клянусь, еще никому и никогда так не нравилось заниматься шпионажем, как вам.
- Знание - сила, как обычно говорили в Управлении стратегических служб, - заметил Торнберг, упомянув предшественника ЦРУ.
Ленфант согласно кивнул:
- Согласен. Там были ребята не чета нынешним. Все зубастые, как крокодилы. Тогда все подчинялись приказам, да еще с превеликой охотой, говорил Ленфант, механически пережевывая пищу. - А это и вынудило меня просить вас о встрече. Вы предложили мне связаться с вашим сыном и создать для прикрытия фирму 'Ленфант энд Ленфант', чтобы я, так сказать, присматривал за делами, что я и делаю. - Он отпил глоток кофе. - Но вот совсем недавно я удивился, главным образом из-за того, что Яшида стал своевольничать. Поэтому я устроил его фирме небольшой шухер, как мы говорим о подобных действиях в политике у меня на родине. - При этих словах Ленфант нахмурился, а это был верный признак того, что последуют плохие новости. Вы помните человека, который отправился в Нью-Йорк накануне вечером? Он улетел, подав заявку на правительственный автомобиль для встречи, и должен был вернуться на следующее утро.
- Ну и что из этого?
Ленфант лишь пожал плечами. Судя по всему, он уже утолил голод, по крайней мере на данный момент.
- Может, и ничего. Но мне хотелось бы знать, известно ли вам, что вашего парня Мэтисона подставили по-крупному?
Торнберг ничего не ответил. Он изо всех сил старался не высказывать своих мыслей вслух.
- Ну и что дальше? - спросил он.
- Мэтисона все старался подловить начальник полиции Джек Бризард. Так вот он считает - и хочет, чтобы и другие тоже считали, - что Мэтисон убил некоего Сквэйра Ричардса, единственного негра в его группе. - Правая бровь у Ленфанта поползла вверх. - Этого человека нашли мертвым с пулей в затылке около его же дома в то самое утро, когда там сшивался Джейсон Яшида. Полицейские эксперты установили, что его застрелили из револьвера Мэтисона. - Он покачал головой и добавил: - Все это дело рук Яшиды, в этом нет никаких сомнений.
Кому-то другому Торнберг сказал бы: 'Нет, такое невозможно, у вас неверные сведения'. Но Ленфанта он знал слишком хорошо. Для него не было тайной, насколько скрупулезно тот проводил расследования. Если он говорит что-то, то на его слова можно полностью полагаться и быть уверенным, что так оно и есть.
- Я знаю, что вы не давали Яшиде разрешения на акцию в Нью-Йорке, продолжал Ленфант, - потому что после его возвращения я переговорил с ним. Я его прекрасно знаю: все, что он ни делает, преподносит как свое великое достижение. Но, читая его невысказанные мысли, мне ясно, что ему не по себе от последних решений вашего сына. - Ленфант наклонился вперед и, понизив голос, хотя в этом не было необходимости, продолжал: - Торнберг, над всем вашим планом нависла смертельная угроза. Ваш сын сам по себе пришел к выводу, что Вулф Мэтисон стал помехой в деле. Хэм заготовил для него клетку и, как мне кажется, не собирается отказываться от своего намерения.
Вулф крался из комнаты в комнату, держа наготове револьвер и внимательно осматривая все подозрительные места, где мог бы укрыться Камивара. Ему нужно было непременно найти ответ на вопросы, какого рода игру затеяли против него японцы, в каком месте ему следует прекратить эту игру с внезапными партизанскими налетами и выступить открыто.
Где же ты, Камивара? Где ты прячешься? Вулфу припомнилась игра в прятки, он играл в нее в детстве, когда жил в Элк-Бейсине. Он сосредоточился, напрягая память.
Вулф дошел уже до самого конца главного коридора, тянущегося вдоль всего дома. Впереди виднелся крутой поворот налево, ведущий в столовую комиссара, где, как он знал, устраивались официальные обеды. Других комнат впереди не было. В столовой царил полумрак - великолепное место для внезапного нападения.
Затем он заметил светящуюся щель в стене. Дверь! Вулф просунул указательный палец в металлическое кольцо и, держа наготове оружие, резко распахнул ее. Он увидел пустой коридорчик - через такие обычно носят пищу из кухни в столовую, - который, казалось, насмехался над ним. Отсюда был прямой ход на кухню. Камивара обошел вокруг дома и привел его на то же место, откуда бежал. Вулф высунул голову в темный коридорчик, чтобы оглядеться, и услышал, как Чика говорит с кем-то по-японски. Он прислушался и попытался представить, кем мог оказаться ее собеседник. Ему недоставало совсем немного, чтобы определить, кто он. Но вот почувствовалась аура этого человека, и спина Вулфа покрылась испариной.
'Боже мой, - подумал он, - да ведь она говорит с самим Сумой! К тому же таким тоном, будто он вовсе не враг, а союзник'.
Он прикрыл дверь и опять бросился на поиски Камивары. 'Ищи, - приказал он себе. - Это твое первейшее дело. С Чикой разберешься потом. Если только это 'потом' будет'.
Он осторожно продвигался вперед, пока край его тени не достиг поворота: еще миллиметр, и Камивара увидит, что он здесь, если, конечно, японец поджидает его за углом. Вулф пристально посмотрел на пустой коридор, приказав себе почувствовать присутствие Камивары. Не слышится ли посторонний запах? Есть ли вообще что-нибудь такое, что дало хотя бы намек?
Нет, ничего такого.
Он подождал.
Нет, ничего.
Тогда он подумал о том, что присутствует внутри него самого, - о чем-то темном, таинственном и всегда шевелящемся - и понял, что должен пустить в ход эту свою особенность.
Он призвал на помощь свою 'макура на хирума', и, хотя немного опасался делать это, необходимость все же оказалась сильнее опасений. Вулфу вспомнился грузовой склад и то, что, когда Сума отчетливо обозначился в его воображении, он легко смог определить его местонахождение. Вулф вдруг усомнился, не случится ли обратное, не обнаружит ли Камивара его, если он пустит в ход свое ясновидение. Эта мысль
