то может в последнее мгновение сотворить какую-нибудь глупость и испортить все дело.
Он приблизил губы к ее уху и тихо сказал:
— У меня есть новости для тебя. Если твой бывший тюремщик преследовал нас до сих пор, то и теперь не остановится. Даже сумей мы достать машину и завести ее, нам от него все равно не оторваться. Только не сейчас.
Ее большие ясные глаза неподвижно смотрели на него, пока она постигала смысл его слов.
— Нет! — сказала она. — Одно убийство уже было.
— Да уж, — вздохнул Кроукер, — и их будет куда больше, если его не остановить. — Он посмотрел на нее. — Надо это сделать, Аликс. Ты же знаешь, что надо.
Наконец она отвела глаза. Щеки Аликс увлажнились, и он услышал ее шепот:
— Как я сейчас жалею, что он спас меня. Лучше бы мне тогда утонуть в Ки-Уэсте.
— Ты ведь это не всерьез, — бездумно сказал он.
— Черта лысого не всерьез! — вспылила она, и ее глаза заблестели. — Что это за жизнь? Ты можешь мне сказать, что...
Кроукер что есть силы толкнул ее, она рухнула на спину и закрутилась на холодных камнях, и в этот миг тихий шум сменился щелчком срикошетившей пули. Кроукер видел, как пуля отбила кусочки камня и нырнула вниз следом за Аликс. Он поднял ее на колени, потом на ноги, и потащил за собой в глубь пассажа, свернув направо, потом опять направо и затолкав ее в какой-то черный дверной проем. Они присели, пригнувшись пониже к земле. Аликс то обливалась потом, то лихорадочно дрожала от холода. Кроукер посмотрел по сторонам и снова взял ее за руку, но Аликс затрясла головой.
— Нет, — сказала она, — я не могу идти дальше. Это бесполезно. Как ты сам сказал, куда бы мы ни убежали, он нас найдет.
— Вставай! — со злостью сказал он. Она снова покачала головой, ее золотистые волосы упали на лицо.
— Никакого проку в этом нет. Да и нет сил.
— Ради Бога, крепись! — зашипел он, наклоняясь и рывком поднимая ее на ноги.
— Я устала. Лью! — Глаза ее были закрыты. — Я хочу спать.
Он видел, как усталость сковывает ее тело, и спросил себя, неужели она чувствовала себя также, когда собиралась отправиться на своей яхте в бирюзовый океан. Будто клешней, он сжал пальцами ее лицо.
— Слушай, ты, — сказал он, вплотную приблизив лицо к ее лицу. — Спать будешь, когда я тебе разрешу, и ни минутой раньше.
— Господи! — заплакала она, и слезы полились из ее глаз. — Да ты просто, черт тебя подери, какой-то рыцарь без дамы сердца. Ты не видишь, что ли, что меня все это просто больше не колышет?
— Но зато меня колышет! — Он резко рванул ее. — А теперь пошли!
Он потащил ее налево, и тут новая пуля со свистом ударилась в камень позади них и чуть правее.
— Какой в этом прок? — сказала она на бегу. — Он же заграбастал твой пистолет!
— Да, знаешь ли, я тоже это заметил.
— Ненавижу оружие, — сказала она.
И Кроукер невольно рассмеялся.
— Да уж, — сказал он. — И я тоже ненавижу. В особенности, когда его у меня нет.
Но вообще-то она была права. У Голубого монстра было преимущество. И тут Кроукер ничего поделать не мог. Он вспомнил, как Николас рассказывал ему, что никогда не пользовался никаким оружием. И тем не менее Кроукер знал, что его приятель — один из самых опасных людей на свете. Так в чем же тогда заключался его секрет? Когда он задавал Николасу этот вопрос, тот просто загадочно улыбался и говорил:
— Есть способы...
Так какого же черта он имел при этом в виду? Кроукер очень хотел бы это знать. “Уж сейчас-то я наверняка воспользовался бы одним из этих способов”, — подумал он. И когда прозвучал третий выстрел, едва не настигший его, Кроукер принялся бранить себя: “Думай! Используй же те мозги, которые твой предок тебе вложил!”
Вокруг них были только камень, металл и стекло. Что же можно сделать? Ага! Вот оно! Оценивать идею времени не было. Других у Кроукера все равно не возникало, а Голубой монстр преследовал их по пятам, чтобы убить.
Кроукер быстро нырнул вместе с Аликс за какой-то угол, отпустил ее руку и помчался вперед. Сделав еще один поворот под прямым углом, он, скользя, затормозил и стянул через голову тенниску. Обернув ее вокруг левой руки, он ударил забинтованным кулаком по стеклянной панели.
Аликс, которая выбежала из-за угла и наткнулась на Кроукера, разинула рот от изумления, заслышав звон.
— На кой черт ты это делаешь?
— Возвращайся обратно! — велел он, отмахнувшись от нее заложенной за спину рукой. — Уходи как можно дальше, только не теряй меня из виду.
Аликс так и сделала, а он опустился на колени, отыскивая в груде сверкающего стекла осколки поострее. Где-то в темных недрах лавочки слышался трезвон, и Кроукер понял, что у него мало времени, потому что, разбив витрину, он включил сигнализацию, и теперь в дело включилась еще и полиция. А ему надо было держаться подальше от легавых; как и Голубому монстру.
Кроукер нашел то, что искал: два осколка. Длинный и узкий, а второй — покороче и с зазубринами. С огромной осторожностью он взял меньший кусочек в правую руку, стараясь не поранить кожу между пальцами острыми как бритва краями стекла. А длинный осколок зажал в забинтованной левой руке.
Он двинулся к дальнему от улицы углу, прижимаясь к колонне и держась подальше от блестящих острых краев разбитого стекла, все еще торчавшего в витрине.
Настал момент истины. Он мог бы выглянуть наружу, чтобы посмотреть, где Голубой монстр, в точности, как делали все полицейские в телефильмах. Но тогда ему, по всей вероятности, попросту отстрелили бы голову — ведь Голубой монстр палил не холостыми. Действительность ставила такие головоломки, которыми голливудские сценаристы, похоже, никогда не занимались.
— Эй, приятель! — крикнул он из укрытия. — Завязывай! Легавые будут здесь с минуты на минуту! Тебе бы лучше оказаться милях в шести отсюда к их приезду!
— Как и тебе! — послышался голос из-за угла, и Кроукер подумал: “Вот я и поймал его!”
Он определил направление на слух и занес левую руку, изогнув ее дугой. Мышцы его подрагивали в напряженном предвкушении высвобождения этой “тетивы”. Он понимал, что шанс только один.
Кроукер затаил дыхание и сделал большой шаг левой ногой вперед к какому-то смутному пятну, он бросился вперед, не допуская в сознание мысль о том, что он — мишень. Его рука уже устремилась вперед со скоростью ракеты, достигла крайней точки дуги, и перевязанные пальцы выпустили осколок, когда мышечная сила и сила инерции сложились вместе, превращая стекляшку в сверкающий снаряд.
— Это ты так думаешь, приятель! — крикнул он, бросая осколок и рассчитав все так, чтобы в это напряженное мгновение Голубому монстру пришлось ломать голову сразу над двумя задачами.
Он увидел, как неясная фигура Голубого монстра отпрянула, когда он увидел осколок и услышал слова. Но стекляшка уже настигла его, с треском расколовшись о переносицу. Кроукеру некогда было жалеть о неудачном выборе цели. Кровь заливала лицо Голубого монстра, он поднял руки, чтобы вытереть глаза.
Но слышал он прекрасно, и пистолет в его руке нацелился в живот Кроукера, едва до него донеслись звуки, свидетельствующие о приближении противника. Он выстрелил раз, другой, потом наотмашь ударил по голове Кроукера.
Да, это был удачный удар, если учесть, что наносился он вслепую. Пистолет обрушился на голову Кроукера за левым ухом. Тот зашатался, потеряв равновесие, еще когда уклонялся от выстрелов, и теперь, перекладывая мелкий осколок из правой руки в левую, пропустил первый удар. Теперь, когда Голубой монстр опять обрел способность видеть и мог бить в упор, Кроукер представил себе, какую дыру проделает в нем пуля “магнума-357”. От его внутренностей тогда мало что останется.
И когда палец Голубого монстра принялся нажимать на спусковой крючок, Кроукер забыл о боли, терзавшей голову, и силой воли заставил себя двигаться снова. Он коротко замахнулся левой рукой и, обходя ствол пистолета, изо всех сил нанес удар снизу вверх.
