— Я искренне надеюсь на это, — заявил Кроукер. — Я друг Николаса Линнера. Можете вы сказать мне, где он? Мне надо поговорить с ним. Это срочно.
— Боюсь, что это невозможно.
— А кто вы?
— Меня зовут Сэйко Ито. Я — помощница Линнера-сан.
— И вы не можете соединить меня с ним? Вы знаете, кто я?
— Да, мистер Кроукер, я знаю. — Наступила пауза. — Дело в том, что никто не знает, где он находится в данный момент. Мы все очень обеспокоены.
Кроукер промолвил с легким вздохом:
— Боже! А что Нанги? Могу я поговорить с Тандзаном Нанги?
— Боюсь, что Нанги-сан проводит заседание. Он отдал строгий приказ, чтобы его не беспокоили. Могу я узнать номер вашего телефона, чтобы…
— Не беспокойтесь, — отпарировал Кроукер. Он взглянул вверх. Маргарита стояла у гостиничного окна, ее тело покрывали полоски тени от жалюзи и проникающего через них уличного света натриевых фонарей. Комната была наполнена расширяющимися пучками света, подобными лунным дорожкам на воде. — Передайте, пожалуйста, для Нанги следующее послание. Скажите ему, что Лью Кроукер находится на пути в Токио. Я буду завтра в четыре часа дня и хотел бы встретиться с ним, как только смогу выбраться из Нарита. Вы меня поняли?
— Простите?
Кроукер помассировал лоб.
— Просто скажите ему, хорошо?
— Да. Я передам Нанги-сан это сообщение, как только заседание…
Но Кроукер уже повесил трубку. Он поднялся, подошел к Маргарите. От его прикосновения она вздрогнула.
— Я чувствую его, — сказала она пронзительным шепотом, — как если бы он был вместе с нами в комнате. — Она повернула к нему голову, так что свет уличных фонарей отразился в ее глазах. — Нет, нет! Обними меня. Крепче. Я не знаю, холодно мне или жарко. — Она положила голову ему на плечо. — Он внутри меня, Лью, и есть только один путь от него избавиться.
Проехало такси, шурша шинами. Парочка завернула за угол; поеживаясь, они быстро спрятались от ветра в подъезде гостиницы под ними. Полицейская машина медленно проехала мимо. Ее красные огни ярко вспыхивали, но сирены были выключены. Частички пыли, висевшие в воздухе, вспыхивали ярко- красным светом, затем исчезали.
— Я должна снова увидеться с ним.
Из решеток на тротуаре поднимались платаны, их подрезанные ветви были голые, как гвозди. Они навевали воспоминания о давно прошедшем лете. Он смотрел на них со страхом, ожидая того, что она намеревалась ему сказать.
— Я собираюсь согласиться с планом Лиллехаммера. Я сама предложу ему. Мы станем приманкой и охранником, ты и я.
Кроукер почувствовал, как слегка задрожали его руки.
— Я хотел бы, чтобы ты передумала.
— О, Лью, что это даст? То, что произошло, уже нельзя изменить. Какой бы ни была связь между Робертом и мной, она не может быть разрушена никаким другим способом.
— Он будет знать, что ты придешь, — сказал он. — Фэйс также так считает. Я не могу представить себе, что произойдет, когда он снова увидит тебя.
— Ты убьешь его.
— Я должен захватить его.
Он чувствовал, как она качала головой.
— Нет, ты убьешь его. Или он убьет тебя. — Она повернулась в его руках и посмотрела на него. — Существуют только эти две возможности.
Он пристально смотрел на нее, пытаясь прочитать ее мысли.
— Жизнь намного сложнее.
— Не эта. Не его!
Он принял это ее суждение так же, как принял ее странное сочетание любви и ненависти к До Дуку.
— Во всяком случае, мы завтра будем в Японии и посмотрим.
Тишина а слабое гудение в отопительной системе гостиницы. Что-то, возможно только рама от порыва ветра, стукнуло по стеклу окна. Он почувствовал, как Маргарита насторожилась, быстро взглянула через его плечо и вздохнула. «С облегчением или с разочарованием?» — подумал он.
— Скажи мне, почему ты принял помощь моей мачеха?
— Разве ты не этого хотела от меня?
— Да. Но мне важно знать, почему ты это сделал.
Под окном потрескивали и закручивались флаги, эти атрибуты влияния и власти, ищущие чего-то необъяснимого в ночи.
— Если ты ждешь разумного ответа, боюсь, что у меня его нет. Все, что я могу тебе сказать сейчас, это то, что я не верю никому. Я все время подсознательно чувствовал, что Лиллехаммер лжет мне или, в лучшем случае, не говорит всего об этом деле. Как ты уже знаешь, я не поверил даже на минуту, что ему кто-то нужен со стороны, помимо людей из его официальных учреждений, для проведения испытаний. Таков человек — и без людей, которым он мог бы доверять и которых мог срочно вызвать в случае необходимости? Нет, это невероятно!
— А ты верил моей мачехе?
— Я верю тому, что она сказала мне.
— Я предполагаю, что дальше следует «но».
Он улыбнулся в темноте.
— Я не удивился бы, узнав, что у нее есть свои собственные планы.
— Зачем вообще идти за До Дуком? Почему просто не взять и не уйти, забыв про него, Лиллехаммера и мою мачеху?
Ее глаза изучала его, и ему казалось, что они — не глаза замужней женщины. Тот, кто овладел бы ее сердцем, был бы счастливейшим человеком.
— Существует так много разных причин, что я не знаю, с чего начать. Я принял предложение Лиллехаммера, зная, что оно не является тем, за что он мне его выдает. Но, как он и предполагал, мне надоело ездить на челночном судне от острова Марко. Я запил и стал ленив. Мне была необходима смена обстановки. — Он слышал ее дыхание, похожее на дыхание зверя в джунглях. — Я заинтересовался Лиллехаммером и убийством Доминика. Не просто фактом, что он был убит, а тем, как это было сделано. Я хотел разрешить все загадки: кто убил твоего брата и почему, кто такой Лиллехаммер и почему ему так необходимо убрать До Дука. Затем, как ты сказала мне, это дело становилось все большим и большим, как зыбь на озере. — На мгновение на его голове словно возник терновый венок, но лишь на одно мгновение. Полосы света двигались, как живые, по комнате. Но это были только фары автомобилей, которые время от времени подъезжали и уезжали неизвестно куда, как какие-то шпионы в глубокой темноте. — И затем есть ты. Даже после всего того, что я сказал тебе, я мог бы бросить все и уйти, но ты не можешь этого сделать, и поэтому не могу и я.
— Тогда я права.
Его улыбка расцвела.
— О, иногда при свете голубой луны чувства проникают даже через толстую кожу детективов.
Он почувствовал, как она зашевелилась в его объятиях, устроилась более удобно. Маргарита обхватила его за шею, вздохнула, прислонилась лбом к его груди.
— Я устала, — сказала она. — Я никогда не представляла себе раньше, что власть может опустошить тебя.
— Это скрыто в самой дефиниции. Когда вы были так близки с Домиником, я не думаю, что он разделял возникшее у тебя сейчас чувство.
