вот на эту метку с внутренней стороны.
Николас вгляделся в фирменный знак, на который показала Челеста.
— Николас, что означает эта кровь? Чья она? Оками-сан?
— Мне бы самому хотелось это знать.
Наклонившись, он взял у Челесты фотографию, найденную в кабинете Оками. Челеста тоже склонилась над снимком рядом с Николасом.
— Вы здесь в костюме Домино, и сейчас мы натолкнулись именно на такую же маску, — сказал Николас. — Может быть, именно в Домино и заключается ответ на вопрос, куда похитители увезли Оками- сан?
Он на секунду задумался и спросил:
— Что вы говорили мне об этой маске в ту ночь?
— Дайте вспомнить. Я сказала, что название восходит к латинскому Benedictio Domini, что значит «благословен Господь Бог». Мне кажется, что это своего рода шутка, которую придумали древние венецианцы, чтобы высмеивать похотливую папскую камарилью. В конечном счете все карнавалы обычно заканчиваются поголовным распутством.
— Латинскому… Выходит, Домино — это один из прототипов характера итальянцев.
— Не думаю, — засомневалась Челеста, — впрочем, боюсь что-либо утверждать, поскольку плохо разбираюсь в истории maschere[26]. Но есть человек, который сможет рассказать нам все о венецианских масках, и в частности о моей маске Домино. Это мастер, который ее изготовил.
Олд Вестбюри — Венеция — Париж
Лью Кроукер вначале заметил Маргариту Гольдони де Камилло на другом конце большой подстриженной лужайки, все еще по-летнему зеленой. Яркий, пылающий под полуденным солнцем цвет этот, придавая всему окружающему необыкновенную глубину и воздушность, запоминался как нечто нереальное, отрицающее закон тяготения.
Его внимание привлекли ее густые темные вьющиеся волосы, воскресившие в памяти спокойную музыку джаза и запах крепкого кофе в одном из давно забытых клубов в Гринвич Виллидж. Когда она повернулась, услышав его шаги на дорожке, выложенной плиткой, он отметил, что очертания ее подбородка и крупный нос свидетельствуют о присущей ей силе воли и упорстве. Она окинула его холодным взглядом, в котором не было враждебности или подозрительности, как он ожидал, а только искреннее любопытство.
— Вам не повезло, — бросила она, когда Лью подошел ближе.
На Маргарите был вязаный пестрый шерстяной жакет, черные лосины и короткие сапожки. Уши украшали сережки из старинных римских монет, на безымянном пальце левой руки сверкало кольцо с крупным бриллиантом.
— Почему же не повезло? — поинтересовался Лью.
— Моего мужа нет дома.
— Он заверил сотрудников моего офиса, которые с ним связались, что будет здесь.
Маргарита пожала плечами:
— Тони сицилиец. Он или уважает человека, или нет.
Кроукер посмотрел на нее, пытаясь понять ее отношение к мужу. Она произнесла слово «сицилиец» сквозь стиснутые зубы, как если бы это было не совсем приличной характеристикой.
— Вы хотите сказать, что он не уважает меня?
— Вы — коп.
— Был раньше, — произнес он с улыбкой. — Работал в департаменте полиции Нью-Йорка. Но это было давно.
Маргарита вздернула голову:
— И что вы делали в то время?
— Был детективом по расследованию убийств.
— Так это ваша кормушка.
— Что вы имеете в виду?
Маргарита рассмеялась прямо ему в лицо.
— Бросьте валять дурака, детектив вы или, черт побери, кем вы сейчас называетесь. Вы хотите поговорить с Тони об убийстве моего брата.
— Но его здесь нет. Нельзя ли встретиться с вами?
— Мне нечего сказать по этому поводу. Дом мертв, и на этом поставим точку.
— И тем не менее мне необходимо кое-что выяснить.
Кроукер проследил за парнем, который ходил вдоль границ усадьбы. Это был молодой человек крепкого телосложения, который краем глаза наблюдал за пришельцем.
— Мне поручено найти убийцу и передать в руки правосудия.
— Живым или мертвым? — спросила Маргарита, устремив взгляд на его биомеханическую руку.
— Ну, это будет зависеть от того, как он себя поведет, когда я его найду, — заявил Лью, подняв руку и сжимая искусственные пальцы.
Маргарита осмотрела каждый палец взглядом скульптора, изучающего каркас незаконченного произведения и пытающегося представить впечатление, которое получит зритель после того, как работа будет завершена.
— В них скрыта смертельная угроза.
— Я могу выполнять ими также и самую тонкую работу, — похвалился Кроукер, выбросив из кончика одного из пальцев стальное лезвие.
Маргарита посмотрела ему в глаза:
— Это изменило вас?
— Что «это»?
— Эта… рука.
— Каким образом?
Что-то отвлекло внимание Маргариты, в момент был упущен. Она смотрела на парня, который прикуривал сигарету.
— Эй! — крикнула она. — Не забудь положить окурок в свой карман.
Потом снова обратилась к Кроукеру:
— Вы действительно уверены, что найдете его — человека, который убил Дома?
— Я найду его.
Она посмотрела на него долгим взглядом. Солнце светило ей прямо в глаза, и он не мог определить, был ли вопрос задан из простого любопытства или за этим скрывалось нечто большее.
— Думаю, что я еще задержусь на некоторое время, — сказал он.
Маргарита повернулась и пошла по плиточной дорожке, проходившей вдоль дома.
— Не ожидайте приглашения в дом. Там рабочие циклюют новый паркетный пол и все завалено листами пластика и опилками.
— Не беспокойтесь.
Она спрятала руки в карманы жакета.
— Вы упомянули в начале разговора свой департамент. На кого же вы сейчас работаете?
— Черт побери, если бы я знал, — произнес Лью, затем усмехнулся, увидев испуг на ее лице. — ФБР, — добавил он уклончиво. — Этот случай затрагивает национальные интересы.
— Не вешайте мне лапшу на уши, — заявила она, резко повернувшись к нему. — Мой брат затрагивал национальные интересы? ФБР годами лизало ему зад.
— Забавно. Мне казалось, что в конечном счете все было как раз наоборот.
— Ха! — Она остановилась посмотреть на подстриженную азалию, которая выглядела далеко не
