Коуи, бились блестящими телами о бамбуковые прутья клеток, а их ядовитые зубы, обычно прижатые к небу, высунулись наружу.
Он расстегнул легкую блузку и положил руку на ее грудь. Когда его пальцы коснулись сосков, она наклонила голову и, прерывисто дыша, укусила его в шею. Их кровь кипела, а сердца бились в унисон.
Проворные пальцы женщины расстегнули его пояс, и брюки соскользнули вниз. Николас поднял юбку Коуи, собрав ее вокруг бедер, и прижал девушку к стене. Коуи направила его в себя, и в это же мгновение его губы скользнули по ее губам. Их рты сомкнулись, и она раскрыла себя целиком.
Ее стоны и всхлипывания рвались из ее рта прямо в его рот. Откинувшись назад, она прильнула к нему как можно плотнее, приспосабливаясь к движениям его плоти и стараясь проникнуть в него столь же глубоко, как и он проник в нее.
Ее грудь вздымалась, как кузнечные мехи, в душе не было ни тоски, ни боли. Ни одна мысль больше не мучила ее, существовало только чувство, которое сжигало ее лоно, груди и чрево. И она вдруг с изумлением поняла, что ее сущностью стал освобожденный дух, на котором прошлое не оставило шрамов. 'Я существую, - изумленно подумала Коуи, - о Боже, я живу!'
Она не была новичком в любви, но сейчас все происходило совсем по-иному. Чувство к Николасу словно распахнуло темницу одиночества и смирения, в которой она пребывала долгое время. Ей казалось, что она очнулась от долгого сна и ныне, слившись с любимым, раскрылась навстречу всему сущему.
Шатаясь как пьяная, Коуи совершала яростные толчки, стремясь прижаться к Николасу так же крепко, как и он прижимался к ней; пот ручьями стекал по ее лицу и грудям. И когда наступила разрядка, она почувствовала, как нечто выпорхнуло в раскрывшееся пространство, нечто таинственное, особенное, принадлежащее только ей, и это ощущение не покидало ее, когда она прижималась к нему, вторя его последним содроганиям и захлебываясь созданной им аурой, которая нахлынула на нее, как волна на берег океана.
- Я не должна была, - прошептала она в духоте змеиного сарая, - делать некоторые вещи... которые я делала.
Николас, еще не опомнившийся от того, что только что произошло, продолжал прижимать ее к себе. Она дышала по-прежнему часто, и он слышал гулкие удары ее сердца, будто бы в ней открылся новый источник энергии.
Вокруг них буйствовали змеи, обезумевшие от запаха любви. Внутренность сарая содрогалась от их ударов, когда они изливали свой яд на прутья клеток.
- Что ты здесь делала? - спросил наконец он.
- Ты знаешь. Ждала тебя.
- Что случилось после того, как я... как мы расстались?
Она показалась ему неповторимо прекрасной; должно быть, такими же глазами смотрел Минамото Есицуне на Сидзуки в Ёсино тринадцатого столетия.
- Мне все стало противно. После того как ты оставил меня, я не могла выносить мужского прикосновения. От одной мысли о сексе я застывала как камень. Я разучилась смеяться и, честно говоря, хотела умереть. Мне некого было винить, кроме себя самой. Я ведь знала, как важна для тебя честь, и мне следовало понять, какому риску я подвергаюсь, обманывая тебя.
Коуи внимательно посмотрела на Николаса, слушавшего ее в глубоком молчании, и продолжала:
- Одно время я думала, что пойду в монастырь. Жизнь монахинь казалась мне размеренной и безопасной. Как же я была глупа! - она усмехнулась. - Я не могла стать монахиней, для этого мне не хватало веры, а ведь это самое главное. В конце концов, я уехала в Ёсино и стала брать уроки, чтобы стать Мико, танцовщицей в священном храме Сюгендо.
Не могу сказать, чтобы эта жизнь мне не нравилась. Религия Тиньто увлекла меня своей естественностью и простотой. Я не обрела счастья, но, по крайней мере, там мне не приходилось бороться с воспоминаниями.
Вскоре приехал Томоо Кодзо. Он сказал, что по воле моего отца явился сватать меня за одного человека. Брак, в который я должна вступить, имеет большое значение для будущего. Это мой долг по отношению к моему отцу, клану Ямаути и к нему самому. Сначала я подумала: 'Ну что ж, по существу, я не живу на свете, а только существую. Мне все равно, что со мной будет. Но шесть месяцев спустя я поняла, что ошиблась. Оказалось, что я еще жива и мне отнюдь не безразлична моя судьба. Что мне оставалось делать? Я не могла выйти замуж за этого человека, не могла вернуться к родным или в Ёсино, где меня нашел Кодзо. Поэтому я сделала единственное, что могло прийти мне в голову.
Я убежала к кайсё. - Коуи взглянула на Николаса. - Меня послал сюда Микио Оками.
- Разве он знал о наших отношениях?
- О да! Мне было страшно тяжело и надо было с кем-нибудь поделиться, вот я ему все и рассказала. Но Микио и без этого знал почти все.
- Откуда?
- Я думала, ты знаешь - удивилась Коуи. - Все, что связано с тобой, его очень интересует. Именно поэтому он решил взять меня под свое покровительство.
Где-то далеко, у горизонта, загрохотал гром, воздух внезапно наполнился прохладой. Солнце зашло за тучу, но влюбленные даже не заметили перемены в погоде.
- Я должна еще кое-что тебе рассказать, - продолжала девушка. - Тот человек, за которого меня сватал Кодзо... с которым я была шесть месяцев... это был Майкл Леонфорте.
Николас почувствовал себя так, будто его со всей силы ударили в солнечное сплетение.
- Тот самый Леонфорте, партнер Рока в Плавучем городе?
- Да. Он и Рок повстречались в Лаосе. Майкл был тогда как одинокий волк. Его завербовала группа американских шпионов, работавших внутри Пентагона. Он должен был обеспечивать безопасность провоза наркотиков из штата Шань в Бирманских нагорьях. Но они ошиблись в Майкле, потому что, вместо того чтобы выполнять задание, Леонфорте стал работать на себя. В 1971 году эти люди послали несколько человек, в том числе Рока, чтобы захватить Майкла живым или мертвым. Но вместо того чтобы убить Майкла, Рок и еще один человек - вьетнамец по имени До Дук - дезертировали и присоединились к нему.
Итак, До Дук, Рок и Майкл Леонфорте были партнерами. Великий Боже, подумал Николас, - не удивительно, что Рок жаждет моей смерти, я ведь убил До Дука!' Ван Кьет полагал, что Рок преследует его, потому что охотится за микросхемой компьютера второго поколения, которой, как думали, владел Николас. Теперь же ему представилась схема гораздо более обширного заговора, гораздо более кошмарного, чем он мог вообразить. Один Леонфорте работал во Вьетнаме с наркотиками и оружием, добытыми незаконным путем от правительства Соединенных Штатов. В то же время другой Леонфорте был главой 'Зеркала', самой законспирированной организации во всей истории Америки. Правда ли, что эта организация стояла за переправкой наркотиков во время вьетнамской войны? Если да, значит, рука американского правительства замешана в сделках с наркотиками.
- Какую роль сыграл Кодзо в связи клана Ямаути с Миком Леонфорте?
- Это были не Ямаути и даже, по сути дела, не якудза. Это были Годайсю. Тогда я этого не знала, и никто не знал, кроме двух-трех человек, но уже тогда вынашивались планы, чтобы убрать Оками с поста кайсё. Сначала заговорщики - Тёса, Акинага и дайдзин Наохиро Усиба - хотели всего лишь отстранить его. Кодзо, действуя по приказу Акинаги, поручил До Дуку убить Оками и еще двух человек, которые тайно присоединились к нему: Доминика Гольдони и Чы Дика. Из-за того, что ты устранил До Дука, им удалось убить только Гольдони. Теперь ты понимаешь, что Плавучий город оказался чрезвычайно важен для Годайсю - для новых боссов Годайсю, работающих независимо от Оками. На этом деле с Роком и Майклом произошел раскол во внутреннем совете. Акинага и все остальные его члены хотели наладить постоянное сотрудничество с Плавучим городом, а Оками выступал решительно против. Он знал Рока и Майкла и не желал иметь с ними дела. Они были мятежниками даже в преступном мире. Они хотели по-настоящему царствовать. Они управляли Плавучим городом, как боги, сосредоточив в своих руках и бизнес, и правосудие.
Дождь застучал по рифленой жестяной крыше навеса, отчего змеи снова принялись извиваться и шипеть. Крупные капли покатились вниз по водостокам, их впитывала в себя затвердевшая земля. Потом небо почернело, и начался настоящий потоп.
