ее крышу.
Башня представляла собой паутину опорных лесов и лифтовых шахт, среди которых, как коробочки из- под шоколадных конфет, располагались полностью готовые жилые модули разнообразных размеров, чтобы люди могли менять их по мере изменения своего экономического статуса. То, что двадцать лет казалось эксцентричным, теперь стало анахронизмом — непрактичные и неуютные конструкции метаболистов были обречены на вымирание. Сейчас очень немногие люди решались жить в башне, и Николас удивлялся, почему ее до сих пор не снесли, чтобы освободить место для воплощения в жизнь новых архитектурных идей.
Немного помедлив, он последовал за Коуи вниз по широкой лестнице с перилами из нержавеющей стали, которая вела со второго этажа. На нем располагались две спальни и ванные комнаты в традиционном японском стиле. Нижний этаж был отделан на западный манер, если не считать почти музейной коллекции изделий, собранных Николасом в Юго-Восточной Азии и Китае, заполнявшей стены и остекленные шкафы и все свободные места на мраморных и гранитных крышках кофейных столиков, буфетов и комодов.
Следя за проворными и точными движениями любимой, он вдруг спросил ее:
— Ты когда-нибудь думаешь о нем?
Этот лаконичный вопрос мог бы озадачить любую женщину, но только не Коуи. Она обладала интуицией, острым, реагирующим на все нюансы умом и прекрасно знала человека, с которым жила.
— Я почти никогда не вспоминаю о Мике Леонфорте. — Узким бамбуковым черпаком она отмерила порции зеленого чая, на ее прекрасной формы руке сверкнули бриллианты. — Слишком много горя я испытала с этим человеком. — Она взглянула на Николаса светящимися от счастья глазами. — Поэтому никогда не забуду, как я счастлива, что снова обрела тебя.
Николас наблюдал за тем, как она заканчивала процедуру приготовления чая, двигаясь по отделанной фарфором и деревом кеки кухне. В ее движениях чувствовалась уверенность, которая приходит от ощущения счастья, покоя внутреннего мира и самопонимания. Как она теперь отличается от той почти девочки, в которую он влюбился много лет назад, — как день и ночь! Так же как эта кухня отличается от большой кухни его бывшего дома в предместье города. Эту оживляло и согревало присутствие Коуи, тогда как в той было темно и холодно, как в склепе.
— Ты скучаешь по тому дому? — спросила Коуи, проявив присущую ей проницательность.
— Я вырос там, — ответил Николас, принимая наполненную чаем чашку из обожженной глины. — С ним связано столько воспоминаний. С этим трудно расстаться.
— Ты жалеешь, что продал его?
Он вздохнул:
— Да нет, пожалуй. Но в нем случилось и много плохого. Жюстина была несчастна в нем. А уж когда она погибла в этом дорожном инциденте... — Он помолчал и отхлебнул чай. — Она так и не смогла привыкнуть к жизни в этом доме и очень хотела вернуться в Нью-Йорк.
Коуи взглянула на него поверх края чашки.
— Как и ты, кажется.
— Я не знаю.
— Конечно, хочешь, — шепнула она. — Эта мысль все время у тебя на уме, просто ты сам боишься себе признаться в этом.
— Япония — моя родина.
Эта все понимающая и спокойная женщина казалась ему единственной опорой в этом безумном, безумном мире.
— Возможно, — сказала, она. — Но, может быть, ты не создан для того, чтобы иметь только одну родину. Это не для всех.
— Сейчас я не могу вернуться.
— Там будет видно, — возразила Коуи. — Может быть, ты вернешься скорее, чем предполагаешь.
Он заглянул ей в глаза.
— Я действительно должен буду вернуться, и очень скоро. Американское отделение все еще без президента. Терренс Мак-Нотон, защищающий мои интересы в Вашингтоне, уже провел предварительные переговоры с претендентами, но я собираюсь лично провести решающие встречи. Но откуда ты об этом узнала?
Она рассмеялась, как ребенок.
— Я просто хорошо тебя знаю.
— Да, но как я могу уехать в Нью-Йорк, когда потерял контроль над тем, что творится в «Сато»? Этот человек, Канда Т'Рин, втерся в компанию и в доверие к Нанги-сан.
Они перешли в гостиную. Коуи отдернула шторы, открылся потрясающий вид на охваченный звездным огнем город. Они сели рядом обнявшись.
— Я чувствую, ты не доверяешь ему.
— Если честно, я еще не знаю, что о нем думать, — сказал Николас. — Что-то внутри компании не так, и в этом я подозреваю Канда, Но недоверие к нему понимают превратно. Считают, что я просто ревную его к Нанги-сан.
— Ну так поговори со своим другом еще раз.
— Последствия сердечного заболевания Нанги гораздо тяжелее, чем он пытается это представить. — Николас допил чаи и крепко сжал чашку в руках. — Мне сказали, что для того чтобы окончательно поправиться, ему нужно время. Кроме того, он просил меня не осложнять отношений с Т'Рином. Нанги верит ему и хочет, чтобы я испытывал те же чувства к молодому человеку.
— Тогда поделись своими сомнениями с обоими.
Николас покачал головой:
— В теории это звучит хорошо, но на практике... — Он посмотрел на Коуи. — У меня такое чувство, что происходит нечто, чего я не понимаю.
Коуи нежно коснулась кончиком указательного пальца середины его лба.
— Ты чувствуешь это здесь, своим глазом тандзяна?
— Да.
— Тогда, может быть, ты и прав. — Она вздохнула. — С другой стороны, чем люди становятся старше, тем драгоценнее для них время, дорогой. Мне кажется, ты должен дать Нанги-сан это время. — Она разгладила морщины на лбу любимого и поцеловала его. — Не беспокойся так. Ты уже знаешь, что будешь делать. Следуй своему сердцу, и ты достигнешь цели.
Николас резко отвернулся от Коуи, и она почувствовала, что он сейчас мысленно не с ней. Это было не в первый и не в последний раз. Она не обижалась и не беспокоилась, потому что знала, в эти моменты он думает о своей бывшей жене и излечить его может только время.
— Это хорошо, что ты вспоминаешь о ней, — тихо сказала Коуи. — Это естественно и справедливо.
Николас повернулся к ней с выражением такой боли на лице, что у нее сжалось сердце.
— Дело не в том, что она умерла, с этим я смирился, — ответил Николас. — Дело в чувстве вины. Я оставил ее одинокой и несчастной. Она умоляла меня не уезжать. Жюстина ненавидела Японию, тосковала здесь, но я старался не замечать ее состояния.
— Но ты ведь не виноват в том, что произошел этот несчастный случай. Они с подругой ехали на машине из Токио домой, а ты был в Венеции с Микио Оками.
Он кивнул.
— Я старался дозвониться до нее. Дважды, глубокой ночью, но она так и не подошла к телефону. Разозлилась на меня и, вероятно, просто не хотела разговаривать.
— Дело не в этом, — сказала Коуи. — Даже если бы ты и был в это время в Токио, то все равно не смог бы спасти ее. Такова была ее карма.
Николас крепко обнял Коуи и поцеловал. Как всегда, она была права. Пора проститься с прошлым.
— Пусть прошлое хоронит своих мертвецов, — прошептал он. — Карма в том, что мы с тобой снова встретились. — Он ласкал ее, вдыхал аромат ее волос и чувствовал, как его охватывает спокойствие. — Я так счастлив, что нашел тебя!
Подземные торговые залы гигантских токийских супермаркетов в рабочие часы были забиты людьми. Но после пяти часов, когда магазины закрывались, они были пустынны. Зал отделения «Тамаямы» в Гинзе, на
