Вильнюс было отправлено целых семь посылок — много для маленького города. Все они были на имя некоего Праниса Ланкутиса. Адресовались они на Вильнюсский главпочтамт до востребования, что свидетельствовало о стремлении адресата принимать некоторые меры предосторожности. А отправителем посылок оказалась проживавшая на Парковой улице женщина по имени Хелга Раме. Участковый инспектор быстро собрал все необходимые сведения о ней: тридцати лет, незамужняя, работает официанткой в ресторане, любит хорошо одеться, дома у нее часто собираются веселые компании. Однако до сих пор Раме не была замечена ни в каких нарушениях закона.
Но это было еще не все. При проверке операций по денежным переводам удалось установить, что из Вильнюса, от того же самого Ланкутиса, Раме получила несколько денежных переводов общей суммой на полторы тысячи рублей. Переводы тоже высылались до востребования. Если предположить, что таким способом проводились расчеты за краденое, то выходило, что загадочный Пранис Ланкутис недурно зарабатывал, рассчитываясь с сообщниками: общая стоимость украденного значительно превышала полторы тысячи.
Было решено незамедлительно допросить Раме о ее связях с Вильнюсом. Однако оказалось, что официантка, взяв отпуск, уехала в Ригу — погостить у друзей.
К счастью, ее местопребывание в Риге удалось установить быстро.
Харис проснулся поздно. Вчера они с Лигой приехали к его родителям, проводившим лето на даче в Вецаки. Ужин затянулся, разговоры о предстоящей свадьбе (столько проблем!) перемежались осмотром картин. Дача показалась Лиге похожей на настоящий музей. Винтовая лестница вела на второй этаж, где помещалась мастерская художника. Все стены мастерской от пола до потолка были увешаны полотнами, среди которых Лиге больше всего пришлись по сердцу пейзажи и марины. На одном из полотен бескрайняя ледяная, заснеженная равнина сливалась вдалеке с мглистым небом, и казалось, что вот-вот на горизонте возникнет собачья упряжка и фигурки путешественников — настолько ярким было впечатление. На другой стене внимание девушки привлек портрет Рериха. Великий мастер задумчиво глядел с полотна, а позади, словно в почетном карауле, застыли окутанные фиолетовой дымкой горы. Но больше всего было все же своих, здешних пейзажей: мост через Гаую, красные черепичные крыши города Талей, подножие горы Гайзиньш в пору, когда цветет черемуха…
Харис вспомнил, что на пляже их ждут Хелга с Эдвином. Идти очень не хотелось, однако ничего другого придумать было нельзя: Граф обещал исчезнуть сразу после того, как будет выполнено его последнее поручение, исчезнуть — и больше не напоминать о себе. А это было очень важно: буквально через день-другой, уже в субботу, они с Лигой станут мужем и женой. А Харис не желал допускать и мысли, что у Лиги по его вине смогут возникнуть какие-то неприятности. Ах, если бы все это оказалось лишь кошмарным бредом, если бы не существовало никакого Графа!..
Но это, к сожалению, не было бредом.
…Когда из воспитательно-трудовой колонии для несовершеннолетних Хариса перевели в исправительное учреждение для взрослых, вечером к нему подошли несколько местных «аристократов». Один сразу же потребовал поменяться с ним одеждой — отдать что получше и получить взамен похуже, другой заявил, что новичок вместо него с утра будет убирать помещение. Оказалось, что и койка его была уже занята, так что спать ему придется у двери, поближе к параше. Когда Харис попытался возразить, он получил такой удар под ложечку, что потемнело в глазах. Однако, падая, он успел заметить, как и его обидчик отлетел в угол: кто-то нанес ему неожиданный удар. Этот «кто-то» и был Граф.
Вскоре Харис убедился, что Граф пользовался авторитетом. Он имел уже третью судимость за кражи. Был из Вильнюса, но перед последним арестом жил в Риге и довольно бойко изъяснялся по-латышски. То, что он заступился за Хариса, сыграло свою роль; юношу оставили в покое. Однако чем дальше, тем лучше понимал он, что Граф поступил так не просто из сочувствия, но с намерением впоследствии, после освобождения, использовать Хариса на воле.
Поэтому, отбыв наказание, Харис уехал из Риги и поселился в отдаленном уголке Латвии. Тут он устроился на работу, решив забыть прошлое; здесь встретился с Лигой. Жизнь потекла спокойно.
Но однажды на улице его остановил Эдвин — парень, отбывавший срок вместе с Харисом. Эдвин передал привет от Графа и напомнил, что шеф не любит, когда начинают валять дурака. По словам Эдвина, Граф советовал Харису почитать на досуге кое-какие книжки, хотя бы «Записки Серого Волка» Ахто Леви и «Калину красную» Шукшина, для того, чтобы понять, какая судьба может постигнуть и его самого, и Лигу. Записки Ахто Леви Харис читал, и расправа бандитов с Сирьи не исчезала из его памяти; «Калина красная» ему не попадалась, но достаточно было и фильма: картину он видел.
Почему он не пошел тогда в милицию и не рассказал обо всем сам? Боялся? Другого объяснения Харис найти не мог.
Они с Эдвином стали работать на одном комбинате, где тот был шофером грузовика, так что никого не удивляло, если их часто видели вместе. Эдвин заблаговременно подыскал объекты для взлома — остальное было, как говорится, делом техники. Некоторое время работа шла как по маслу, однако две недели назад приехал сам Граф, чтобы лично участвовать в ограблении комиссионного магазина: там были товары, представлявшие для него особый интерес, — он коллекционировал хрусталь. Взлом прошел гладко, но, когда Граф уже собрался в обратный путь, к нему неожиданно привязался дежурный по станции. Потребовал документы. Пришлось бросить чемодан с вещами и дать тягу. Харис был свидетелем происшедшего: в тот момент он стоял снаружи, и уложенные в сумку хрустальные вазы еще находились у него в руках. Лишившись чемодана, вазы Граф потом все-таки увез с собой. Из города ему удалось выбраться незамеченным.
Но Хариса чем дальше, тем больше беспокоила мысль о том, что брошенный чемодан наведет милицию на след, а документы Графа, хотя и липовые, все же смогут указать правильный путь…
В Вильнюс направили инспекторов Целмса и Эглитиса. На месте им дали в помощь участкового инспектора. Пранис Ланкутис, по кличке Граф, был, как оказалось, хорошо знаком литовской милиции.
Все трое стали поджидать Ланкутиса в засаде. Прошел день, минула ночь — Граф не появлялся. Почуял опасность? Правда, соседи утверждали, что он часто и надолго исчезает из дома: по его словам, на его беспокойной работе приходилось то и дело выезжать в командировки. Решили ждать дальше.
На следующий день Ланкутис тоже не показался. Но когда наступила полночь, в двери осторожно повернулся ключ. В комнате стояла темнота. Вошедший включил свет — и тут же услышал приказание: «Не двигаться!» Инстинкт самосохранения сработал, рука сама собой скользнула в карман, однако в следующее мгновение оказавшийся на полу Граф понял, что сопротивление бесполезно. Из его кармана Целмс извлек заряженный пистолет. Для верности на Графа надели наручники. Тогда он решил изобразить возмущение:
— На каком основании врываетесь в чужую квартиру? Без прокурора я с вами и разговаривать не стану, не теряйте времени понапрасну.
— Об этом мы позаботились. Ознакомьтесь с санкцией прокурора на ваш арест и с постановлением об обыске квартиры.
При обыске обнаружили украденные из комиссионного магазина хрустальные вазы. Собственно, их даже не пришлось искать: они красовались на полках секции, словно в витрине. Хотя с точки зрения реализации хрусталь был не самым удобным товаром, страсть коллекционера на этот раз одержала верх над деловыми соображениями.
Тем не менее Ланкутис решил не сдаваться так просто. На допросе он отрицал все. О кражах ему ничего не известно, выдвинутые против него обвинения просто смехотворны, а следователю лучше было бы заняться писанием фантастических рассказиков. Вещи? Ну и что же? Просто-напросто его знакомая Раме попросила его продать кое-что из ее имущества; в этом нет ничего преступного. Почему убежал от дежурного по станции? Тот выглядел немного не в себе, а от таких лучше держаться подальше. Документы. Нашел на улице и не успел сдать в стол находок. Пистолет? Он и сам удивлен, потому что купил его за пол- литра у какого-то забулдыги, полагая, что это импортная зажигалка…
