завода!
Семин передал через общих знакомых, чтобы Вырубов прекратил это безобразие. Вырубов, разумеется, и не собирался. Его пакет акций «Нарымнефтехима» уже подползал к десяти процентам, к деньгам, полученным «Филлисом», подключились деньги водочных заводов, перешедших под его полный контроль, и по городу поползли нехорошие слухи, что «Нарымнефтехим» в управление получит тоже Вырубов.
Ответный ход Семина был эффективен, хотя и слишком предсказуем: по факту хищения денег «Филлисом» было заведено уголовное дело, а на Тинзенский гидролизный завод в тридцати километрах от Нарыма пожаловала бригада из следственного управления МВД во главе с капитаном Очипком.
На следующий же день после приезда Очипка в заводоуправлении случился пожар, причем сгорела часть документов, связанных с отпуском технического спирта. Очипок пригрозил арестовать директора завода. Ответная реплика не заставила себя ждать: вечером по окну номера, занимаемого Очипком, прошлись автоматной очередью.
Спустя неделю Прашкевич встретился с Семиным в ресторане и рассказал ему:
– Продукцию с завода покупало около пятнадцати фирм. Якобы на технические цели. Фирмы пропадают раз в три-четыре месяца, последняя пропала за день до визита комиссии. Зарегистрирована фирма была, разумеется, по подложному паспорту.
– За спирт платили?
– Нет.
– Судебные перспективы? – спросил Семин.
– Перспективы, конечно, есть, – усмехнулся Прашкевич. – Только ты же знаешь, что тебе скажут. Что с каждой цистерны спирта шла денежка на выборы.
– Меня тоже доили под выборы, – сказал Семин, – и меня доили под обещание отдать мне нефтянку. И если этот бандит хочет заниматься паленой водкой, пусть занимается водкой. А если он хочет лезть в приличный бизнес, он получит по рогам.
На следующий день после того, как по факту мошенничества при реализации технического спирта на гидролизном заводе было возбуждено уголовное дело, Вырубову передали, что Семин хочет с ним встретиться.
Встречу Семин назначил в ресторане при бывшей обкомовской гостинице. Однако, когда Малюта пришел в ресторан, Семина там не было: вместо коммерсанта в отдельном кабинете за накрытым белой скатертью столом сидел смотрящий по краю Дорофей.
Дорофей был не один: вдоль стола сидели все городские воры. Сидел армянский авторитет Арсак, выпускник Московского государственного университета, белая ворона среди чурок, болезненно образованный и столь же болезненно жестокий. Сидел кореец Александр Пак, морщинистый шестидесятилетний мужик, хозяин игорных домов, двух универмагов и студии порнофильмов. Сидел ингуш Дауд, распорядитель всего левого нарымского золота, сидел веселый хохол Крось, обожавший баню, девок и стрельбу из автоматов по конкурентам, и два дорофеевых пристяжных с золотыми цепями на шеях и надписью «не буди» на сморщенных веках.
Дорофей сидел неподвижно, положив на стол худые старческие руки, вылазящие оглоблями из-под меховой безрукавки. Пальцы его слегка дрожали, но Малюта знал, что на самом деле Дорофей совершенно спокоен, а пальцы дрожат потому, что вор давно колется.
Малюта остановился у двери кабинета, не входя внутрь:
– А где Семин?
– Семин – барыга, – сказал Дорофей.
– А ты щенок. О чем с ним базарить?
– Без Семина базара не будет, – ответил Малюта, – я стрелку забивал ему, а не вам.
– Семин – мой барыга, – сказал Дорофей, – он полезное дело делает. С него лавэ в край идут. А ты в общак не платишь.
– А ты кто такой, чтобы мне указывать? – спросил Малюта.
– Я вор.
– Ну, раз ты вор, – ответил Малюта, – иди и воруй.
– Помолчал и добавил:
– А Семин тебе ни гроша не платит. Он мусорам платит. А ты у мусоров на пристяжи.
Дорофей на мгновение растерялся от эдакой наглости, но тут же с места вскочили двое блатных. Один – старый и жилистый, с веками, украшенными надписью «не буди», и второй, в свитере на голое тело, походившее на передвижную выставку нательной живописи. В руках у обоих оказались финки.
Малюта резко шагнул назад, и в ладони его блеснула ребристая граната. Малюта вырвал кольцо.
– Ща, Дорофей, – сказал Малюта, – ты не охотник, а я не кабан, чтобы меня резать.
Урки остановились. Малюта резко повернулся и вышел из зала.
На следующий день во двор, в котором проживал вор в законе Дорофей, въехал большой старый экскаватор с надписью «Ивановец» и принялся грызть мерзлый грунт возле мусорных бачков, обдавая окрестности мерзким выхлопом из-под солярки и оглушая мир иерихонским ревом неисправного движка.
В это время белый «БМВ» Дорофея уже въехал во двор и застыл в парадном карауле подле подъезда, ожидая пассажира. Двое телохранителей, вышедших из «БМВ», к экскаватору даже не подошли, потому что вот уже третий день возле мусорных ящиков из-под раскрошенного асфальта сочилась какая-то парная лужица, и не далее как вчера пацаны Дорофея заглянули в ДЭЗ и обратили внимание тамошнего начальника на эту лужицу Было приятно, что начальник прореагировал на просьбу новых хозяев жизни с похвальной быстротой. В заиндевевшем окне экскаватора виднелась фигура типичного представителя рабочего класса, облаченного в ватник и широченные стеганые штаны.
