К Семину тут же подлетел высокий халдей, согнулся ниже спинки стула, и затараторил, хорошо зная вкусы посетителя:
– Есть совершенно изумительное вино, Виктор Иваныч, – «Chateau de Pape», красное, французское, урожай восемьдесят второго года. Ваша дама будет просто очарована…
– Заткнись, – сказал Семин.
Халдей пристально вгляделся в женщину напротив Семина, слегка побледнел и действительно заткнулся.
– Ну почему же, – проговорила Елена, – пусть принесет вино. Только другое. «Ротшильд». Урожай семьдесят шестого года. Я очень давно не пила это вино.
Официант исчез, как будто его стерли тряпкой с доски.
Елена порылась в сумочке и молча выложила на стол видеокассету – безо всякой надписи, в простой черной коробочке с надписью «сони». У Семина мгновенно вспотели руки, он посмотрел безумными глазами на кассету и спросил:
– Ты что, принесла ее с собой?
– Мне интересно посмотреть, на кого ты будешь глядеть чаще: на меня или на нее. Семин, вспыхнув, отвел глаза от кассеты.
– Неужели ты не понимаешь, – сказал Семин, – я всегда тебя любил. Я не собирался тебя бросать. Это была просто выгодная сделка. Любой умный человек в мае 1998 года мог догадаться, что курс рубля завышен и что к осени это кончится крахом. Я знал, что «Мелос» рухнет, а как только он рухнет, его можно будет растащить вдоль и поперек. Мне важно было просто продержаться несколько месяцев. Мне в голову не пришло, что ты не можешь меня подождать.
Елена молчала.
– Ну что, я должен был тебе, по-твоему, это сказать? – не выдержал Сыч. А если бы ты разболтала? Такие вещи нельзя говорить женщинам, знали только два человека: Игорь и губернатор.
– Жалко, что мы не может больше спросить Игоря, – не разжимая губ, сказала Елена.
– Опять двадцать пять! – скривился Семин. – Слушай, Леночка, ну это уже смешно. Я уже говорил, это фальшивка, этот сучонок Прашкевич продался Москве, скинул пленку и убежал, мы его вторую неделю найти не можем. Ему важно, чтобы я и Малюта вцепились друг другу в глотку…
– Это не фальшивка, – ровным голосом сказала Елена, – Виктор, я слишком хорошо тебя знаю. Ты не мог позволить Игорю работать на Сережу. Ты продумал всю эту историю еще до того, как выгнал Игоря.
Семин, скосив глаза, глядел на кассету. Черная обложка с белой надписью «сони» кружила ему голову. Елена усмехнулась и передвинула кассету по скатерти, и вместе с ней повернулась голова Семина.
– Хорошо, не будем спорить о том, фальшивка это или нет – сказал Семин. Я покупаю эту фальшивку за сто тысяч.
Елена уставилась на него.
– В чем дело? Ты ведь не отдала пленку Малюте, значит, ты ждешь, сколько я за нее дам. Ты заплатила пятьдесят, я плачу сто, ты за три дня заработала сто кусков. Это выгодней, чем отделывать ресторанчик.
– Двести, – сказала Елена. Семин удовлетворенно улыбнулся.
– Ну, хорошо, двести.
Елена молниеносно поднялась. Ее тонкая рука хлестнула Семина по щеке. И раньше, чем Сыч успел открыть рот, кассета исчезла в черной дамской сумочке и Елена выскочила из ресторана.
Спустя пять минут Семин прибежал в небольшой кабинет на втором этаже, где должен был ждать его Рындя. Эфесбешника в кабинете, однако, не было: Семин принялся звонить ему, и мобильник Рынди весело отозвался ему из кармана свалившейся на пол кожаной куртки. Второй мобильник был брошен на стул.
Семин заметался по кабинету, кинулся к окну и тут же обернулся на стук двери. Рындя снова появился в кабинете. Зам уполномоченного ФСБ по краю стоял, прислонившись спиной к косяку, и невозмутимо прихлебывал из баночки с безалкогольным пивом. Глаза у Рынди были цвета пива – желтые и жидкие.
– Ты где был? – спросил Семин.
– Надо было распорядиться, – ответил Рындя.
Пустая баночка с пивом полетела в угол и попала точно в корзинку для бумаг.
– Где машины? – резко спросил Семин.
– Какие?
– С твоими уродами. Которые ты вызвал за Леной следить.
– Они не уроды, а нормальные люди. Только очень-очень сильно мне обязанные.
– Где машины?! – вскрикнул Семин. Рындя отлепился от косяка и подошел к коммерсанту В эфесбешнике было два метра роста и центнер весу, и Семин, человек, в общем-то, немаленького размера, увидел, что на него смотрят сверху вниз.
– Послушай, Витя, ты все испортил, понял? Она брала кассету с собой, а ты не смог ее уболтать. Как только она вернется, она отдаст ее Малюте.
Семин стал белый, как пенопласт.
– Девочка допустила ошибку, – сказал Рындя, – девочка приехала на важную встречу, совершенно не проложившись. Когда дело перейдет в руки серьезных людей, они уже не сделают таких ошибок.
