Что же касается двух братьев Заура, Магомед-Гусейна и Магомед-Расула, то Магомед-Расул оказался в больнице с инфарктом, а Магомед-Гусейна отправили за ним присматривать, потому что было известно, что это хорошие люди, но проку от них немного.
Через три дня после приезда Джамалудина чеченец по имени Анди выходил от своей любовницы, когда возле него затормозила машина, и выскочившие из нее тени сунули Анди в мешок, а мешок – в багажник.
Его привезли в лес, и когда мешок с головы Анди сняли, он увидел, что стоит на мягком, засыпанном листьями склоне, а рядом стоят Джамалудин и еще три человека с автоматами. Джамалудин бросил чеченцу лопату и сказал:
– Копай.
Чеченец выкопал в земле яму в половину своего роста, и пока он копал, ему чудилось, что ветви в лесу читают над ним похоронную молитву. Когда могила была готова, Джамалудин спросил:
– Где мой брат?
– Не знаю, – ответил Анди.
Джамалудин приставил ствол к мизинцу чеченца и выстрелил.
– Где мой брат? – повторил вопрос Джамалудин.
– Я не знаю, – закричал чеченец, – меня уже таскали в ментовку, все ваши думают на меня, но я клянусь, что я пальцем его не трогал!
Джамалудин выстрелил снова и отшиб ему безымянный палец.
– У тебя еще восемнадцать пальцев, – сказал аварец.
Чеченец заплакал и сказал:
– Я отдам тебе весь мой бизнес и перепишу на тебя две мои квартиры, но я клянусь Аллахом, Джамалудин, я не трогал твоего брата и никому его не продавал!
Джамалудин достаточно долго воевал, чтобы понять, что пленник не врет. Поэтому чеченца перевязали и отвезли в родное село Кемировых, чтобы он исполнил свое обещание.
Вот прошло еще три дня, и Джамалудин Кемиров уехал в Чечню. В доме, куда он приехал, его уже ждали. Возле дома толклись «Нивы» и джипы, а возле джипов стояли люди с густыми, как ельник, бородами.
Во дворе дома за дощатым столом сидели пять или шесть очень известных командиров, и Джамалудин по-дружески обнялся с Арзо Хаджиевым и еще с одним человеком, с которым он воевал в Абхазии.
– У меня украли брата, – сказал Джамалудин, – тот, кто это сделал, пошел против шариата. Разве он украл русского или еврея? Он наследил в собственном доме, считайте, что он украл брата Арзо.
Полевые командиры поглядели на Арзо. То т помолчал и сказал:
– Мы воевали вместе, и если бы не ты, меня бы похоронили у детского садика в Гаграх. Но когда мы взяли Гагры, получилось, что мы сделали это для Москвы. Скажи, будешь ли ты воевать против России?
– Сначала отдайте Заура, а потом будем разговаривать, – ответил Джамалудин.
– Что ж, – сказал Арзо, – люди, которые украли Заура, сделали работу, а за всякую работу полагается платить. Договаривайся сам об оплате, сюйли.[2]
– В Гудауте ты не звал меня «сюйли», – сказал Джамалудин. – Тогда ты звал меня «брат».
– Кто не говорит «да», говорит «нет», – ответил Арзо. – Тот, кто не воюет против Москвы, мне не брат.
Помолчал и добавил:
– Я и все мои друзья попросим, чтобы все было быстро и хорошо.
На следующий день после возвращения Джамалудина из Чечни в доме Кемировых раздался телефонный звонок. Междугородный оператор сообщила, что их вызывают из Гудермеса, и когда Джамалудин поднял трубку, на том ее конце раздался голос с чеченским акцентом.
– Три миллиона долларов, – сказали по ту сторону трубки.
– Перед тем, как я заплачу деньги, я должен встретиться с моим братом, – ответил Джамалудин, – откуда я знаю, что товар у вас?
– Я пришлю тебе его палец в доказательство, – ответил посредник.
– Мало ли у кого ты отрежешь этот палец? – возразил Джамалудин, – сейчас в Чечне столько трупов и столько пальцев, что можно продавать эти пальцы, как деликатесы, папуасам. Вы отрежете палец у покойника, а скажете, что это братний. Я хочу увидеть брата. Без этого разговора не будет.
– Хорошо, – сказал посредник.
Спустя два дня машины Джамалудина подъехали к Ровенскому кругу. Тогда это еще не было такое знаменитое место, как впоследствии, когда на кругу каждый день продавали и покупали людей. Но все-таки круг был самым очевидным местом для встречи на границе Чечни и Аварии, и когда Джамалудин подъехал к этому месту, он увидел, что по ту сторону блокпоста стоят два черных джипа.
Машины Джамалудина остановились по эту сторону, и Джамалудин пошел через блокпост один. В это же самое время из машин, стоявших по ту сторону блокпоста, тоже вышел человек и пошел ему навстречу. Он должен был оставаться с людьми Джамалудина в качестве заложника, пока Джамалудин осмотрит товар.
Когда они одновременно проходили мимо солдат на блокпосте, Джамалудин повернул голову, и увидел, что это Арзо Хаджиев.
– Ты станешь богатым человеком, нохчи, – сказал Джамалудин, – если продашь каждого своего брата по три миллиона.
– Я не в доле, – ответил Арзо, – это все, что я мог для тебя сделать.
Джамалудин отвернулся и пошел дальше.
Его везли довольно долго, часа три, усадив между двумя боевиками и напялив мешок на голову, и когда Джамалудина наконец вывели из машины, было уже совсем темно. Они стояли на небольшой площадке, отбегавшей в сторону от дороги между двух скал. Горы вокруг были как складки покрывала, которое бросил Аллах, прежде чем навсегда покинуть эту землю, и прямо под правым колесом джипа темнел треугольный рот минной воронки.
Один из сопровождающих Джамалудина показал рукой на «Ниву», стоящую по ту сторону воронки, и сказал:
– Говори только по-русски.
Джамалудин сел на заднее сиденье «Нивы», и когда человек, сидевший там же, повернул голову, Джамалудин спросил у него:
– Где мой брат?
Человек молчал несколько секунд, как будто не понимал, что его спрашивают. Он был очень худ, – килограмм на тридцать меньше, чем весил Заур, когда Джамалудин видел его последний раз; у него было серое, как пемза, лицо, опутанное свалявшейся паутиной бороды, и глаза покойника.
– Заур? – сказал Джамалудин.
Человек неожиданно улыбнулся, так, что его лицо от морщин сложилось гармошкой, и сказал:
– Знаешь, я как раз собирался поехать в Дубай, чтобы похудеть. Бешеные деньги это должно было стоить. Похоже, я сильно сэкономил на диете.
– Как с тобой обращаются? – спросил Джамалудин.
– Я не жалуюсь.
Человек, наблюдавший за ними с переднего сиденья, едва заметно хмыкнул, а Джамалудин обнял брата и сказал:
– Я вернусь за тобой.
– Дир рахъаса арац къуге,[3] – проговорил Заур, прежде, чем его оборвал гортанный окрик.
Джамалудин вылез из машины и пошел к тем людям, которые его привезли. Несмотря на то, что на чеченце с переднего сиденья была черная шапочка с прорезями для глаз, Джамалудин узнал его по искалеченному большому пальцу на правой руке: четыре года назад этот человек был в отряде Арзо. Его чуть-чуть не расстреляли за мародерство.
Заур Кемиров запретил платить выкуп не из одной гордости: настоящая
