половиной – три десятка упырей и следы неудачной попытки поживиться – тонированная едва ли не рубероидом, задранная, словно торпедный катер на редане, «девяносто девятая» – типичный «пацан-мобиль» нынешней молодой гопоты и три сильно обглоданных костяка возле нее. Над лужами давно запекшейся и почерневшей крови – густое облако мух. Ну и запах соответствующий, не без этого. Когда наша «броня» аккуратно спихивала перекрывший проезд к дверям автосалона «жигуль» в сторону, я разглядел на асфальте рядом с телами монтировку и две бейсбольные биты… А в заскорузлом от крови тряпье без особого труда угадываются спортивные костюмы. «Адидас», блин, три полоски… Хотя, может и «Абибас», видно плохо. В любом случае, не ошибся – gopnikus vulgaris, в смысле – гопники обыкновенные. М-да, блин, оптимисты ребята были… Насмотрелись кино, за что и поплатились. В жизни оно как-то не так легко, как в каком-нибудь очередном голливудском блокбастере. Влезли сдуру, а вылезти – не вышло. Так и остались на въезде, этаким пугалом для других начинающих мародеров. Три обглоданных тела да толпа зомби вокруг – лучший «тонкий намек» на то, что «туда не хады, суда хады». А серьезные парни, вроде нас, тут, похоже, побывать не успели.
Потом была зачистка территории, ставшая за последние дни делом если и не рутинным, то уж как минимум – привычным. Разве что автоматы не использовали, работали только пистолетами и выцыганенными у кладовщиков на Пожарской пистолет-пулеметами. У автоматной пули пробивная сила больше, промажет кто или пуля навылет пройдет – машины попортим. Мертвяки здесь, к счастью, не шибко шустрые, кроме трех «канкретных пацанов», им тут больше ничего и не досталось. На такую-то толпу. Вон, сожрали начисто и очень быстро, те даже обратиться не успели.
Закончив с мертвяками, выставили периметр. Вот только ролями поменялись – ОМОН, снова взявшись за автоматы, сторожил окрестности, а слегка ошалевшие от внезапно свалившегося на них счастья и широты ассортимента солдаты пошли выбирать себе «средства передвижения», которые вопреки ушедшей в народ цитате смотрелись очень даже роскошью.
– Хочешь добрый совет бесплатно, салага? – поинтересовался я у замершего в муках выбора Сани.
– От тебя – даже за деньги, – несмело улыбнулся тот.
– Тогда забей на все эти «рейнджи» и прочие «дискавери», особенно на те, где во-о-он такая, – я показал пальцем, – нашлепочка «Спорт» имеется. Нет, не скажу, что плохие машины, они, пока новые и по московским-подмосковным дорогам – все хорошие. Но тебе, как я понял, куда-то «в деревню, в глушь, в Саратов»?
– Угадал, – уже смелее заулыбался сержант. – Действительно туда. Саратовская область, Пугачевский район…
– Понял, знаю ваши края. Тогда – тем более…
– Что, правда, знаешь? – перебил меня Сашка.
– Нет, просто соврать тебе захотелось, – фыркнул я. – Правда. Бывал я у вас, правда, не в Пугачеве, а в Балакове и в Духовницком. Ты совет слушать будешь или о родных местах твоих побеседуем?
Тот, словно китайский болванчик, закивал, всем видом выражая полную готовность внимать.
– Короче, Саня, я б на твоем месте взял вон тот «дефендер», – я ткнул пальцем в серебристый угловатый джип. – Да, цвет немного того, вызывающий и внешне не такая красивая… Но очень хорошая машина, изначально для английской армии разрабатывалась, да и у путешественников разных по всему миру уважением пользуется. Если уж она в Африке и Латинской Америке по тамошним пустыням да сельвам катается… Нет, понятно, что при большом желании и «дефендер» можно в вашем Большом Иргизе утопить, было бы желание и отсутствие мозгов… Но в остальном…
– Понял, командир. Спасибо!
– Кушай на здоровье… Давай, занимай машину, пока еще какой-нибудь знаток среди корешей твоих не нашелся. А то придется тебе на спортивном «рейндже» в тамбовских черноземах барахтаться.
Единственной проблемой оказалось практически полное отсутствие в автосалонах топлива. Несколько литров в баке демонстрационного образца, типа, «послушайте, как работает двигатель» – не в счет. Все-таки баки у «роверов» впечатляющие, литров по семьдесят – семьдесят пять, в зависимости от модели. Понятное дело, что «под пробку» заправлять этот конвой мы не сможем, даже если насухо сольем все горючее из обоих бронетранспортеров. На наше счастье, буквально в паре-тройке сотен метров по шоссе в сторону Кольцевой есть автозаправка. Закрытая, правда, но, снявши голову – по волосам не плачут. Снова выставив большую часть «срочников» в оцепление, я отправил на АЗС наиболее разбирающихся в вопросе Солоху и Мельникова, усиленных пятью таманцами. Ехать им пришлось на ПАЗе – без «брони» нас тут, подозреваю, сомнут очень быстро, да и бочки с соляркой в салоне автобуса везти удобнее, чем в тесном нутре «бардака». А главное – в автобус эти бочки затащить проще. Выезжать на шоссе севший за руль Угрюмцев не рискнул – туда еще доедут, а вот назад вернуться – точно не получится: поток машин из города настолько велик, что занял не только свои полосы, но и всю «встречку». Поехали по тротуарам, мимо рынка и торговых центров. За что и поплатились. Уж не знаю, что там приключилось, хмурый Угрюмцев, не без оснований считающий себя весьма хорошим водителем, мне так и не признался, но назад наш паз вернулся, дымя, словно паровоз и уже на стоянке перед автосалоном окончательно заглох. Хорошо хоть, что доехал, а то вроде и не далеко тут, а все равно «броней» эти бочки возить – проще вручную катить.
На прощание, уже когда все выбранные машины были заправлены, а скудные пожитки таманцев и их спутниц – уложены в багажники, я собрал парней вокруг себя.
– Значит, так, воины, теперь – пара добрых слов на дорожку. Первое – старайтесь до последней возможности держаться вместе, ну, по крайней мере, пока вам по пути. Сами понимать должны – один в поле не воин. Второе – по возможности избегайте городов и крупных трасс. Уж лучше второстепенными и проселками. Сами видели, сколько со всем этим бардаком всякого дерьма всплыло. И вы для разных двуногих шакалов сейчас очень даже лакомая добыча. Стрелять вы худо-бедно умеете, но против организованной группы, да еще если они по обочинам в засаде, а вам рулить придется – не сдюжите. И – последнее. Не вздумайте сами бандитствовать. Знаю, у многих из вас сейчас в башке черт-те что: весь при автомате и патронах, да на крутой машине… Короче, я самый сильный, самый умный и самый красивый… Под это дело может захотеться всякого странного. Сразу говорю – не советую. Найдутся люди и посильнее, и поумнее. Вон, горцы на Пожарской тоже, наверное, дофига о себе думали, а сейчас их кости кто-то уже обгладывает вовсю. Бесхозного добра вокруг – полно. И даже если взять его сложнее, чем у кого-то отнять, – лучше поднапрячься. Потому что с бандитами теперь разговор очень короткий. Больше скажу, не дай бог, встречу кого из вас по другую сторону мушки – пристрелю, как пса помойного, невзирая на былые заслуги. Все поняли?
Малость стушевавшиеся от моего злого голоса «срочники» согласно замотали головами.
– Ну а раз поняли, так чего вы на меня еще смотрите?! Или мои парни вас тут до завтра охранять должны?!!
И только когда порскнувшие от меня в разные стороны, словно воробьи, пацаны захлопали дверцами своих машин, я тихонько пробормотал себе под нос:
– Храни вас бог, гаврики.
А потом быстро добежал до зарывшегося в мотор автобуса Угрюмцева.
– Ну что, Вить, пациент скорее жив, чем мертв или наоборот?
– Нет, Борь, скорее – при смерти: похоже, помпа накрылась. Или «голова» у движка трещину дала. Антифриз назад в бачок идет, а не в радиатор. Кипит, зараза.
– Угу, или термостат клина словил… Эх, Витя, как же это ты умудрился? Короче, раз уж так вышло, бросаем его к едрене маме. Думаю, другой автобус сейчас достать легче, чем этот починить. Главное – детвору нашу и бочки с солярой он сюда довез. Считай – задачу выполнил. А у нас еще дел полно, да и «массовка» вокруг какая-то уж совсем многочисленная стала. Сваливать отсюда пора, – и тут же придавил пальцем тангенту рации. – Общий сбор! Все под броню, наверху никому не сидеть, из люков наблюдение ведут только старшие машин, фланговые наблюдатели – только в триплексы, но смотреть во все глаза. О любых происшествиях тут же сообщать мне. Все, выдвигаемся!
– Господи, Женька, ну какая же ты все-таки дура, а!
Молодая красивая девушка в отчаянии ткнулась лбом в серую пластиковую столешницу и заплакала. В толстую, обитую дорогой кожей дверь офиса снаружи продолжали ломиться ожившие мертвецы. Как же
