вроде и остались, а весь ливер дырявый. После войны таких калек много было, так они лет десять, самое большее, жили. Всей деревней хоронили, если б не он, нищета была бы дикая. А он и не только одежду таскал, после войны в лесу много добра было, — заканчивает рассказ Семен Семеныч.
— Ясненько.
— А что там в БТР-то случилось?
— Черт его знает. Только похоже, что водитель из машины все же выскочил и мотор заглушил. Иначе хрен бы мы на ней сегодня поехали. А так и соляра есть, и аккумулятор живой. Начнем чистить — понятно будет. Но одно ясно, что кости этот морф челюстями дробил влегкую. Причем и такие, как бедренная. Так что челюсти-то не слабее, чем у гиены, а то и посильнее будут.
— М-да. Обратно повезло.
— А что там сзади, Семен Семеныч? Никаких сидений не было. Где же десант-то сидит?
— Что, такие сплошные полати, что ли, были?
— Ага. Не сиденья.
— Так это сиденья, только разложенные в лежачие места. В БТР и спать можно. Сиденья разложил — и дрыхни.
— Значит, лежачих везли?
— Скорее всего.
Тащимся по лесу, деревья с обеих сторон дороги. Спрашиваю Сашу — сообщили ли в Кронштадт, что везем еще кучу больных и раненых? Оказывается, да, уже успели. Жмурюсь, представляя глубокую благодарность за такой мой ответ на приглашение посетить первый с момента катастрофы медицинский семинар.
Неожиданно над дорогой довольно низко пролетает маленький, словно игрушечный самолет.
— Кронштадтский?
— Нет, тут оба аэродрома удержали — и Левашово и Горская.
— Лихо!
— Да ничего особенно лихого. Какие-никакие, а вооруженные силы тут были, а населения мало. Рота в масштабе такого города, как Питер, не величина. А для Левашово — вполне себе сила. Пустынных мест тут много. Мы вот только что проехали мимо Северного кладбища — так по нынешним временам самое спокойное место, а с другой стороны — Северная свалка. Неоткуда тут толпам зомби браться.
— Ну и соседство!
— Так и на юге то же самое: и кладбище и свалка рядом, через дорогу буквально.
Жужжит «длинное ухо». «Старшой» просит принять влево и собраться тем, кто находился рядом с бронетранспортером и стрелял по морфу. Останавливаемся, вылезаем. Николаич настоятельно рекомендует всем, принимавшим участие в охоте, воздержаться по прибытии в Кронштадт от рассказов, что морф просто и банально не мог выбраться из своей консервной банки. Стоит рассказывать, как и было, — отлично скоординированная система взаимодействия и высокая боеготовность остановили атаку морфа в самом начале. И точка. Можем продолжать движение. Залезаем в машины, трогаемся.
Ну это понятно. В итоге команда отбила броневик в честном бою с не хилых размеров и кондиций морфом. Двести кило с зубами — это и в Африке двести кило с зубами.
— Жук у вас «старшой», — ухмыляется Семен Семеныч.
— Не без этого, — соглашается Саша. — А что вы за песню хотели исполнить?
— Про Отелло?
— Ага.
— Что ж — извольте, да не завянут ваши ухи:
Мотивчик очень напоминает что-то знакомое. Ах да! Конечно! Это же «Когда б имел златые горы…».
— Бис. Браво, бис, — вежливо говорит Саша и тихо хлопает в ладоши. Присоединяюсь.
— Вот если Валерка оклемается, мы вам еще споем дуэтом. Как, Доктор, есть у Валерки такой шанс?
— Возможно. Нечего далеко ходить — Кутузову в голову дважды пули попадали. И вполне себе выжил и ума не растерял. А вы бы нам в команде здорово пригодились.
— Я понимаю. Но тут такое дело…
— Мы помним, — отвечает Саша. — Пока — «раб лампы».
— Вот именно. Вот байку мне одессит-дальнобойщик рассказал. По длинной, дикой, утомительной дороге шел человек с собакой. Шел он себе, шел, устал, собака тоже устала. Вдруг перед ним оазис! Прекрасные ворота; за оградой дворец, музыка, цветы, журчание ручья — словом, отдых. «Что это такое?» — спросил путешественник у привратника. «Это рай, ты уже умер, и теперь можешь войти и отдохнуть по- настоящему». — «А есть там вода?» — «Сколько угодно: чистые фонтаны, прохладные бассейны». — «А поесть дадут?» — «Все, что захочешь». — «Но со мной собака». — «Сожалею, с собаками нельзя. Ее придется оставить здесь, за воротами». И тогда путешественник пошел мимо. Через некоторое время дорога привела его на ферму. У ворот тоже сидел привратник. «Я хочу пить», — попросил путешественник. «Заходи, во дворе есть колодец». — «А моя собака?» — «Возле колодца увидишь поилку». — «А поесть?» — «Могу угостить тебя ужином». — «А собаке?» — «Найдется косточка». — «А что это за место?» — «Это рай». — «Как так? Привратник у дворца неподалеку сказал мне, что рай — там». — «Врет он все. Там ад». — «Как же вы в раю это терпите?» — «Это нам очень полезно. До рая доходят только те, кто не бросает своих друзей».
Некоторое время перевариваем. Наконец Саша спрашивает:
— А это про собак или вообще?
— Я так думаю — вообще. Про друзей.
— Ну а я лично думаю, что нынче далеко не все собаки — друзья.
— А некоторые друзья — собаки.
— Интересно еще что, собака — это оскорбление или похвала?
— Дык это то же, что разбираться — незваный гость хуже татарина или все же политкорректно — лучше татарина? — деликатно подводит черту Семен Семеныч.
— Ит ыз зэ квесчен! — сверкает познанием английского Саша.
— Вы меня поймите верно… — начинает опять объяснять Семен Семеныч.
— Понимаем. Пока ваш сын и друг лечатся в больнице, вы всей душой там. Но будем вам рады.
— Спасибо. Мне и самому бы интересно с вашей ордой поездить. Как мы сегодня вляпались глупо днем… Ваш-то жучище небось так бы не влетел…
— Кто знает. Но вообще он из тех, кто режет после семи отмерок.
— Я уже заметил. Ну, считай, — тьфу, тьфу, тьфу, — уже и прибыли почти.
Нас останавливают на весьма грамотно сделанном и прилично укрепленном блокпосту. Рядом заправка, тут же стоит пара похожих на нашего «найденыша» бронетранспортеров, но закамуфлированных и с бортовыми номерами, армейские грузовики и — чуток поодаль — три «маталыги»[10] с пулеметами в башнях. Упокоенных не видно, правда, неподалеку фырчит бодро работающий экскаватор — то ли ров роет, то ли братскую могилу.
Лейтенант подходит с вопросом: где старший колонны? Николаич уже рядом. Словно и не было этого кошмара, спокойные вопросы: состав колонны, цель прибытия, груз, наличие укушенных.
Оказывается, «мореманы» сообщили о колонне разведки из двух УАЗов и джипа «Чероки», но у нас колонна несколько разбухла, пока добирались. К лейтенанту подходят и сопровождающие.
Некоторое время идет разбирательство — кто, чего и зачем. Слышу, что лейтенант спрашивает о
