type='note'>[26] воды хлебнула, не чистили ее давно, ну и не новая, конечно. А прицельных приспособлений, кроме как через оптику, в ней не предусмотрено. Та тоже в воде побывала.
— Дык не велика беда. Андрей разберется?
— Конечно. Ну а если не сможет — махнем на аналогичный в Артмузее. Тут о чем речь-то идет?
— О «девайсах» для оказания медпомощи.
— Что посоветовать можете при ранении? Что делать? — Это Саша.
— Для начала — убраться оттуда, где ранили, пока добавка не прилетела, — меланхолично замечает Ильяс.
— Или оттащить раненого в укрытие, — дополняет Сережа.
— А потом останавливаешь кровотечение. — Братец подсматривает в тетради. — Потому что тридцать восемь процентов раненых погибают от кровопотери. В общем виде нужно остановить кровь, обезболить и эвакуировать.
Я усмехаюсь, вспомнив наши старательные, но очень неумелые тактические экзерциции на лестнице Сашкиного дома. Судя по мелькнувшей на его лице легкой ухмылке — ему это тоже вспомнилось. Словно год назад было…
Братец находит у себя в гроссбухе что-то веселое.
— Вот, инфа по стрессу. У них, оказывается, в Кронштадте тоже, как у вас в крепости, такая любовь началась. Плотская, ураганная. Соответственно публика вопрос и задала. Я тут даже записал несколько моментов из его ответа. Вот, значится, первый вывод: по физическому воздействию стресс, что положительный, что и отрицательный, оказывает на организм человека одинаковое воздействие. Помереть таким образом можно и от радости, и от горя, потому как сердце реагирует одинаково. Вся разница — в эмоциональном окрашивании, и только. Клин клином вышибают, потому одни стресс отрицательный закуривают, другие — заедают, а третьи — затрахивают. То есть долбают по отрицательному стрессу положительным. Любой путь получения эндорфинов[27] годится. Поэтому тот факт, что в стрессовой ситуации половая распущенность расцветет, — известен давно. Вот тебе известен?
— Ну то, что дистресс[28] по воздействию на организм равен аустрессу[29] — я знал. Насчет траха… Во фронтовых условиях вполне себе любовь крутили, что у нас, что у противника. Попадалась инфа, что в Германии в конце войны немки совсем стыд потеряли и вполне были не против. Ну, в общем, да, в целом стыкуется…
— То есть вся эта визготня по поводу жутких и массовых изнасилований бедных немок не совсем достоверна? Не с пустого же места пишут! И много где читал. И у наших историков тоже. Или не было двух миллионов? — Серега загорелся.
— Наоборот! Известно, что немецкие, румынские и прочие солдаты армий, пришедших к нам в гости на огонек в сорок первом году, были: импотентами; высокоморальными глубоко религиозными людьми, свято чтившими женщин как таковых. И опять же глубокими импотентами. Такими же были и пришедшие в сорок пятом в Германию войска союзников. Начиная от американцев, включая негров, до всяких колониально набранных английских войск. Одновременно известно, что все русские являются половыми гигантами и не имеют никакой морали. Так общеизвестно, что каждый русский в день совершает от трех до шести половых актов, а если выпьет водки — то от семнадцати до тридцати четырех. Длительностью до двух часов каждый. Таким образом, каждый русский солдат, выпивая наркомовскую водку и не имея возможности удовлетворить животную похоть, с июня сорок первого по май сорок пятого накопил от трех с половиной до двадцати тысяч нереализованных половых актов. Что и привело к повальному изнасилованию всего немецкого населения.
Простодушный Серега лупает глазами, потом смущенно говорит:
— Да не, я ж серьезно — столько об этом последнее время писали…
— Если серьезно, то по далеко не полным немецким данным, воины рейха изнасиловали у нас не менее десяти миллионов женщин. Скоко успели румыны, венгры, хорваты и прочая перхоть — неизвестно… Другое дело, что на фоне террора в оккупированных местностях такие преступления, как грабеж и изнасилования, уже никак не впечатляли. Деревни жгли с населением, поголовно, с детьми — чего уж тут про насилия говорить. Другое дело белорусы. Свои сожженные деревни посчитали, а русским опять все по фигу. Хотя только в Ленинградской области спалили не меньше полусотни деревень…
— А чего тогда так распинаются на тему снасилованных немок? Ведь не просто так?
— Конечно. Я так полагаю — против нас велась активная информационная война. Типа — ругаем советских, в виду имеем русских. Ни разу не слыхал, чтоб к советским преступлениям каким-то боком относили украинцев или грузин, например, хотя украинцев в армии СССР было не меньше трети, а фамилии Джугашвили и Берия сами за себя говорят. Все мерзкое советское — только русское. Все советское, точнее, русское — бесчеловечно, ужасно и омерзительно. Все немецкое, точнее, западное — прекрасно, сияюще и добродетельно. Исключение — один нехороший Гитлер. Далее можно писать любую чушь. Например, что Сталин на самом деле Гитлер, токо днем он гримировался и работал в Германии, а на ночь улетал в СССР, и гримировали его в самолете. Именно поэтому современники и вспоминают, что Сталин работал по ночам. А сам он был китайцем, женатым на Берии, который был женщиной, это всем известно. И войну они начали из- за семейной ссоры, где муж Гитлер пытался обидеть жену Берию…
— Ну это, Доктор, ты уже бредишь!
— Думаете? Да ничуть. Осокин глаза раскрывал! СССР и Германия должны были вместе завоевывать Англию, к чему и подготовились перед войной, но Черчилль сумел их поссорить. Солонин считает, что все совки рвались сдаться немцам и воевали только из боязни НКВД. Соколов отнес к убитым все мужское население страны, а особенно прославился тем, что вставил в свой исторический труд стыренный с порносайта садистского направления рассказец, выдав за исторически достоверный документ, в целом вся эта писанина производила впечатление, как если б какой-то урод надристал на братской могиле… Но ведь покупали же люди эту макулатуру!
— А другой не было.
— Почему? Дюков, Пыхалов, Лисицын, Исаев, Драбкин, Стариков, наконец…
— Доктор! Только мы о бабах заговорили — ты тут же съехал с темы. Сейчас-то после БП никто с этой дрянью к нам приставать не будет.
— Уверен?
— Уверен.
— И зря. У нас есть слой публики, которая ничему не учится. Вон — прогрессивная общественность перед революцией боготворила уголовщину и воспевала ее, как могла. Потом столкнулась с социально близкими нос к носу, без прослойки в виде городовых — и заткнулась. И не воспевали уголовников у нас по семидесятые — когда выросло новое поколение прогрессивной общественности, не встречавшееся с уголовщиной нос к носу…
— Н-да, и Высоцкий отметился…
— О чем и речь. Так что кому нас попрекать, всегда найдется.
— Доктор, а таки вернемся к разговору о половой распущенности? Оно как-то милее, знаешь…
— Да что вы прицепились! Нормальная физиологическая реакция! Дважды нормальная: во-первых, заменить отрицательные эмоции положительными, во-вторых, при угрозе уничтожения восполнить потери усиленным размножением. На крысах это доказано было.
— Тьфу, черт! Мы о бабах, ты о крысах…
— Про серого речь, а серый навстречь, — глянув в окошко, говорит Саша.
И действительно, стук в дверь. Оказывается, в гости Кабанова пришла. Не одна, с сопровождением. Тот самый мичман со склада устаревшего оружия. Держится скромно, но с достоинством.
Здороваемся. Валентина объясняет, что ей положены прогулки, а мичман оказался столь любезен, что взялся сопровождать и защищать.
Оказывается, ее очень заинтересовала наша морфиня.
— Дело в том, что мы сейчас ведем исследования по проекту «Крысиный волк». Тут несколько интересных моментов, поэтому информация о любых морфах будет полезна.
— А «Крысиный волк» — это что за экзотика такая?
— Это старое морское средство борьбы против этой живности, — замечает Николаич, — на корабле их
