— Еще спит. Мы решили ее вообще не будить. Пусть сама проснется, когда захочет. Это вам, мужикам, не привыкать водку трескать, а она у нас, можно сказать, вообще непьющая…
И, улыбнувшись, добавила:
— Была.
— Понятна-а-а… — огляделся вокруг. — А кто меня раздел?
— Я же и раздела, мой господин, не валяться же тебе в дорогих одеждах. Они почищены и висят в шкафу, трусики постираны и сушатся, — предупредила она мой следующий вопрос.
Сама Булька была одета в полупрозрачный зеленый запашной пеньюар, с белыми кружевами: на воротнике, по подолу и каскадом — на широких рукавах. Пояс подвязан под грудью. Волосы распущены. На запястьях тонкие золотые браслеты. Штук по шесть. Красотка, прекрасно осознающая, что она — красотка. А что скромницу изображает, так такую роль сама себе выбрала: для ролевой игры в «гарем».
— А я как? Себя прилично вел? — понизил я голос. — Морду никому не набил? А то свадьба без драки — вроде как против традиций.
— Что ты, мой любимый господин, ты очень культурно в хлам напился в тихом уголке с бурами и насмерть упоил Дюлекан, — вроде серьезно говорит, а глаза смеются.
— И все? — даже как-то разочаровался в себе.
— Нет, господин, когда я тебя раздела и уложила, ты мне сказал: «Если хочешь трахаться — трахайся. Только, чур, меня не будить».
— Ничего не помню, — пробормотал недоуменно.
— Так я тебя и не будила. Слово господина для жены — закон.
— ???
Буле наконец надоело себя сдерживать, и она звонко захохотала, всплескивая руками. Браслеты мелодично перезванивались при этом.
— Тебе зеркало показать?
— А что там, в зеркале? — не понял я.
— Твое лицо.
— М-да? И что с ним теперь делать? — озадачился я, оглядев свое отражение.
— Принимать водные процедуры. — В ее голосе прорезались нотки доброй няньки. — Ванна давно готова, мой господин. Бритва, пенка и туалетная вода — там же. Вставай, я тебя туда провожу и обслужу.
— Я сейчас на секс не способен. Извини, — смутился я, вспомнив, что сегодня ее очередь в гареме.
— Как ты мог подумать обо мне так плохо, мой господин, — сказала Булька с укоризной в ответ на мою эскападу.
Она подняла мою тушу с кровати и поставила в вертикальное положение. Несмотря на рассол, хаш и опохмел, меня все еще штормило, хотя не сильно: так, балла на три-четыре. Девочка ловко подлезла мне под мышку, подставив узкое плечо, и, обняв за талию, повела меня в сторону санузла, приговаривая:
— Я клянусь пророком и его женами, что буду делать своему господину только приятное. Сначала помою любимую тушку, приведу ее в порядок и лишь только потом, если господин соизволит…
Пора кончать этот разврат. За сутки — три разных бабы, пьянка с суровыми африканскими мужиками, эротическая фотоссесия и две свадьбы.
Хотя нет… Свадьба была одна.
Ну, тем хуже для меня. Больше нервов ушло. Так рвать себя на британский флаг никакого здоровья не хватит.
А всего неделя прошла! Ой, мля… Что дальше-то будет?
Вот с такими мыслями осматривал я свое бабье войско, выстроенное Ингеборге на вчерашнем свадебном помосте, с которого уже убрали сукно и подмели цветочные лепестки.
Между висков шарахалась мелодия: «Тринадцать негритят пошли купаться в море… И их осталось десять». Редеет отряд сам по себе, а еще даже из города не выехали. Трех ослепительных красавиц до русских земель уже не довез. Ущерб новой родине налицо.
А кто вредитель?
Я вредитель.
Узнают — не простят. Прапорщик Быхов — первый.
Девять непокрытых красивых головок с ожиданием смотрят на меня, выстроившись в ряд. Целое отделение.
Десятая красавица рядом со мной стоит, держа в руках стопку черных беретов.
— Ну, что, бойцыцы, становимся бойцами, — обвел я глазами строй, любуясь красивыми лицами.
Девчонки смущенно заулыбались, но с вопросами не лезут, не галдят; ждут, когда сам скажу, что хотел. Доннерман хоть и гад, но профи. Все же неплохо их намуштровал за такое короткое время.
— Стрелок-радист Шицгал.
— Я, — вскинулась Роза.
— Выйти из строя.
Роза сделала два шага вперед. Почти правильно.
— В ознаменование окончания боевой учебы вы награждаетесь черным беретом и становитесь полноправным бойцом отряда «Факел». Поздравляю вас. Добро пожаловать на борт.
Ингеборге торжественно вручила ей головной убор с русским триколором на кокарде. И мы оба отдали Розе воинское приветствие; проще говоря, козырнули.
— Встать в строй, — командую.
Жду, пока Роза займет свое место, и объявляю следующую:
— Снайпер Комлева.
— Я, — моментально откликается Дюлекан.
— Выйти из строя.
Дюлекан вышла просто на «отлично». Хорошим таким строевым шагом со стуком подошв по доскам. Хоть на строевой смотр выводи. Шучу, конечно. До строевого смотра ее еще гонять и гонять, как Сидорову козу.
Внимательно всматриваюсь в Дюлю и не нахожу на ее лице следов депрессии. Вот и славненько. Нечего по этому козлу убиваться, не стоит он того.
— В ознаменование окончания боевой учебы вы награждаетесь черным беретом и становитесь полноправным бойцом отряда «Факел». Добро пожаловать на борт, мэм.
И поехало:
— Снайпер Бисянка.
— Пулеметчик Антоненкова.
— Стрелок Иванова.
— Стрелок Синевич.
— Стрелок Айзатуллина.
— Стрелок Вахитова.
— Стрелок Радуева.
Все. Последняя команда:
— Вольно, можно надеть береты.
Традиции и ритуалы не зря были придуманы еще в седой древности. Предки не дураками были. Казалось бы, какая хрень? Беретки копеечные раздаем. А на деле у девчат формируется чувство сопричастности к единому целому. ОТРЯДУ. Теперь есть на свете МЫ — носящие черные береты и ОНИ — все остальные. И каждая, получив беретку, ощущает, что это не просто головной убор, а знак, символ. Причем заслуженный. А это дорогого стоит.
Все девять девочек, получив береты, некоторое время помогали друг другу их правильно надеть.
Смотрелись в зеркальца.
