стоило. Еще в начале погони Ирка очень обрадовалась, увидев, что второй фирмач глубоко провалился в канаве на краю поля и промочил в талой воде ноги. Но как-то это никак не проявлялось. Шел он тоже напролом, но не кружил, направление удерживал и, значит, соображал трезво, да и компас у него, скорее всего, есть.
Тут Ирине пришло в голову, что если преследуемый не потерял голову, то и нагадить сможет толково. Например, устроив им засаду. Впереди, километрах в трех была речка, она вроде как должна замерзнуть, но уже, как ни крути, весна – в канаве талой воды под снегом было полно. Значит, придется переправляться, тут-то их самое то брать.
Чем больше Ирка думала, тем меньше ей хотелось продолжать преследование.
– Ладно, Вер. На сегодня хватит гоняться. Сейчас передохнем немного и обратно. Замерзла?
– Ага. Пока неслись по лесу, жарко было, а сейчас постояли, так что-то познабливает.
Хорошо еще, что носом не шмыгает, как вчера…
– Так, ладно. Сейчас вернемся по своему следу за полянку, там и расположимся.
И часто оборачиваясь и прислушиваясь, Ирина пошла обратно.
Вера в этом плане была бесполезной – у нее все силы уходили на ходьбу, так что понимавшей ситуацию Ире приходилось слушать за двоих. Она вовсе не заносилась и понимала: мужик, да еще затравленный, куда опаснее медведя и то, что у них ружья, не делает их защищенными. Потому и смотрела и слушала в четыре глаза, в четыре уха. Но лес был тих и спокоен.
Место для привала она присмотрела раньше, теперь просто скинула на снег рюкзачок, вытянула из ножен свой любимый ножик и принялась аккуратно отдирать с березы тонкие полоски шелковистой бересты.
– Ух ты, финка! Настоящая?
– А то! Самая настоящая.
– А Костька тесачину такую таскал, как у Крокодила Данди!
– Дурак Костька был. И нож у него был дурацкий. Держи бересту, ладони подставь.
– Он-то да, дурак. А нож страшный!
– Глупость, а не нож. И не как у Данди.
– А я думала себе его у Маланьи выпросить, она им щепки колет на растопку, я видела.
– Плюнь. Я тебе хороший ножик подберу, годный.
– А тот чем плох?
Ирка оценила нарезанные полоски бересты, решила, что хватит, и ответила:
– Тяжелый, таскать запаришься. В хозяйстве работать таким неудобно – хлеб там порезать или рыбу почистить. А для боя – непрочный, ручка у него полая.
– Зато внушает!
– Только тем, кто не в курсах. Ладно, давай лапник резать. Ты вот с той елки ветки режь, старайся без снега чтобы.
– Жалко же!
– Жалко у пчелки в попке. Они все равно снизу отмирают. Вот я сейчас отмершие и соберу.
Скоро Ирка выбрала местечко – как раз под здоровенной елью. Разгребла снег до земли под костер, аккуратно положила рядком несколько кусков тонкого сухостойного дерева, сделав настил для костерка, сверху набросала лоскутки бересты, вперемешку с отломанными от ствола ели сухими сучками, длиной и толщиной с половинку карандаша, выше положила сучки потолще.
Вера все еще корячилась с лапником, и пришлось ей помогать. Наконец нарезали достаточно, чтоб сесть. И с наслаждением сели, прислонившись спинами к стволу ели.
Почистив от смолы лезвие, Ирка вставила финку в ножны и ухмыльнулась:
– У нас в Карелии девушки раньше, как до замужества дело доходило, носили на поясе пустые ножны от финки. Парень, решивший посвататься, вставлял в ее пустые ножны свою финку. При следующей их встрече смотрел, если его финка была в ножнах, значит, можно засылать в дом девушки сватов. А если ножны пустые, значит она не хочет замуж за этого парня.
– Это ж сколько финок можно было так на халяву добыть! – сделала неожиданный вывод Вера.
Ирка не нашлась что ответить. Зашуршала в рюкзаке, достала несколько маленьких присоленных ржаных сухариков, протянула Вере. Потом взяла небольшую фляжку, прополоскала рот, сплюнула. Протянула флягу напарнице:
– Не пей, только рот прополощи. И на еду не налегай.
– Почему?
– Тяжело будет идти. Вспотеешь от выпитого, больше с потом уйдет, чем выпила. Проверено. До дома доберемся, там душу и отведем.
Ирка запалила маленький бездымный костерок. Тепло отразилось от нависших веток, и от маленького костерка стало даже жарко.
– Переобуйся пока. Пусть ноги отдохнут.
– Ага. А ловко у тебя, Ирэн, костер получился.
– Да ничего сложного. Видела, как делала?
– Видела.
– Вот в следующий раз сама сделаешь. Только запомни, береста горит всегда и везде, только когда горит, сворачивается, как пружина. Вполне может костерок разбросать. Я потому меленькими полосками ее и кладу.
– Ах, я б за шоколадку душу отдала. Так шоколад люблю… У вас в запасе есть? Ну хоть немножко, а?
Ирка ухмыльнулась:
– Поискать – найдется. В виде премиальных по итогам конца квартала…
– При превышении дебета над кредитом премии не будет? – ужаснулась Вера.
– В точку, Вер. Пока сухарики кушай.
И сама с грустью подумала, что теперь долго не увидит не то что шоколада, его-то как раз Виктор жаловал и на складе был и плиточный шоколад, и какао-порошок. Только вот расходовать его пока не планировалось, равно как такие милые пустячки, как зефир, конфеты, пастила, мармелад… Ирка не была сладкоежкой, но любила попить чай с чем-нибудь вкусненьким. А вкусненькое кончилось… И то, что на вылазку пришлось брать не шоколадку (как в то, прошедшее навсегда время), а самодельные сухарики – было признаком, еще одним признаком Беды.
В караулке, где осталась наша тройка, достаточно тесно – кроме нас тут еще публики хватает.
Разговоры стихают, когда оттуда, куда ушла компания, доносится короткая пальба, быстро стихшая, впрочем. Еще вроде кричат что-то, но не разобрать что кричат. Мне кажется, что-то командно-строевое, вроде: «Шаг и-и-и-и раз!»
– Вошли, – говорит Саша.
Ему виднее, он тренировки своими глазами видел, а я как-то не удосужился.
– Павел Саныч говорил, что у них получилось смешанное построение, с учетом противника. Передняя шеренга вся в железе, в наклон свои протазаны упирают в пол и ногой придерживают, в правой поднятой руке что-либо дробящего действия – голову прикрывают. Вторая шеренга на высоте пояса алебарды держит, а третьи – на уровне лица. Ну и по команде сначала передвигаются на шаг первые, потом по очереди. Так что есть кому встретить, если кто кинется.
– Сзади они уязвимы, – замечаю я сокрытую от всех остальных истину.
– Не, сзади у них рогатки и стрелки. Да еще саперы грозились двери блокировать. Палаты и кабинеты потом чистить будут. Сейчас коридоры и лестницы главное.
Сидим, ждем.
– Вот не понимаю я этих фанатов железа, – продолжает вполголоса Саша.
– Что, совсем?
– Совсем. Ты б посмотрел, с каким трепетом они это железо перебирали. Прямо скупой рыцарь с золотом.
– Ну так символы власти – что железо, что золото.
