одеты частично в милицейский камуфляж, в каком часто показывают по телевизору российский ОМОН, и частично в простую «флору», а другие в форму уже знакомых мне камуфляжных расцветок, как раз под здешнюю растительность. Такую форму носили солдаты из БРДМ-2, который сопровождал поселенцев в Демидовск.
Поодаль от дороги стоял одноэтажный длинный дом с двумя выходами, с одной стороны застыли танк ПТ- 76 и БРДМ-2 с надписями на борту «РА» и «RA», а с другой – «хамви» и М-113 с надписями «ОМОН». В курилке с торца казармы сидело с десяток солдат в камуфляжах разных расцветок.
Оба офицера (причем оба старшие лейтенанты) подошли к нашей колонне, остановившейся перед первым шлагбаумом.
– Здравия желаем, товарищи переселенцы. Предъявите ваши АйДи! – козырнув, офицеры достали сканеры.
И начали по очереди считывать наши карточки, московский офицер принимал их у переселенцев, потом отдавал армейцу, а тот возвращал нам. Быстро и без проволочек всем оформили документы, если так можно сказать.
Потом подошедший сержант РА раздал каждому памятки и карты протектората и пожелал счастливого пути.
А я спросил у офицеров:
– Товарищи старшие лейтенанты, а для чего в середине русских земель такая мощная застава? Только единиц бронетехники – четыре штуки?
– А это опорный пункт, здесь находится дежурная смена бригад быстрого реагирования. Правда, уже пару лет дежурство здесь считается отдыхом, а вначале, чтобы навести порядок, пришлось потрудиться с обеих сторон границы. Счастливо вам! – И армеец скомандовал поднять шлагбаум.
Прямо скажем, разницы между двумя протекторатами я не увидел, те же дорожные знаки на русском, английском и вроде бы испанском языках. Хотя нет, бразильцы вроде бы на португальском говорят? А эти знаки для бразильцев сделаны, которые наши соседи, как сказал Олег. Надо же, офигеть, никак не привыкну к этому смещению. Но мне нравится. Олеся гоняла настройку приемника, перебирая FM-станции. Их здесь оказалось не очень много, но выбор был. Из Новой Одессы даже «Владимирский централ» поймала, «по заявкам слушателей».
– … больше чем в прошлом году. Совместное использование Амазонки приносит большую прибыль русским и бразильцам. А теперь новости сельского хозяйства, но сначала песня…
– Олесь, оставь. Надоела за эту неделю музыка, новости послушаем, – попросил под веселую, причем незнакомую песенку. Что-то про любовь, горы и Амазонку, похоже, уже здешняя группа.
– Внимание, Ориноко вроде бы! И мост видать. – Колян, ехавший немного впереди на своей «Ниве», остановился на гребне следующего холма, дожидаясь нас.
Когда мой «Егерь» поднялся на вершину, открылся великолепный вид.
Широкая голубая полоска реки, первооткрывателями которой, впрочем, как и Амазонки, в которую она впадала, оказались бразильцы. Река была хоть и широкая, но мелководная, с многочисленными зелеными островами, перечеркнутая строчкой наплавного моста. В путеводителе писали, что Ориноко по большей части несудоходна. Увидели небольшой поселок с небольшим рыбацким портом на том берегу. Что интересно, справа появилась еще одна дорога, по которой пылила колонна из десятка КамАЗов, доверху груженных углем. То-то погранцы удивились, заметив нас, мы ехали по какому-то проселку, а здесь широкая и добротная дорога, причем с покрытием из щебенки.
Спустившись вниз, в первый раз за время пребывания в этом мире увидели регулировщика дорожного движения. Молодой парень в форме сержанта РА с повязкой «ВАИ» на правой руке стоял перед мостом. Дождавшись подхода нашей колонны, он поднял полосатый жезл.
Подошел к машине Николая и козырнул, что-то объяснил и подошел к УАЗу Малика. Потом к нам.
– Здравия желаю. Вы начнете двигаться через мост с моего разрешения, чтобы не создать затор посредине. Не торопитесь, я к вам подойду и скажу, когда станет возможно движение, – и пошел дальше, к следующим машинам.
Тем временем с той стороны ехали еще КамАЗы. Мост слегка покачивался под тяжелыми грузовиками, по крайней мере, со стороны смотрелось страшновато.
Обойдя наши машины, сержант пошел к мосту, что-то бубня в рацию через систему хендс фри. Помахал палочкой первому КамАЗу, съезжающему с моста, мол, пошустрее, начал встречать машины. Когда последний из этой партии КамАЗ уехал и освободил дорогу, сержант поправил кобуру, встал по стойке «смирно», сначала поднял жезл вверх, потом развел руки в разные стороны.
– Колян, чего встал? Правила не учил, что ли? Езжай давай! – Я подогнал растерявшегося брата- братка.
Когда Колян въехал на мост, сержант запретил ехать Малику, и только когда «Нива» отъехала на сотню метров, тот получил разрешение на проезд.
Я, уже не торопясь, подрулил к мосту и, получив разрешение, въехал на стальную решетку. Под колесами, на высоте около метра, была вода. Мост под машиной слегка покачивался, но я держал скорость все указанные на знаке пять километров.
Олеся высунулась по пояс из своего окна, разглядывая реку. Я схватил ее правой рукой за пояс и частично втащил в машину. От резкого движения дернуло болью в боку, и я пару минут ехал, матерясь про себя. Но моя девушка не заметила этого и продолжала смотреть на реку, встав на сиденье коленями.
– Ну что ты там увидела, Олесь? Не дай бог, вывалишься. Да и попу оттопырила, так и охота ущипнуть или погладить.
– Гладить ночью будешь, а ущипнуть – только попробуй, к капитану уйду! – усаживаясь на сиденье, заметила девушка. – Нужно будет узнать, можно ли тебе в этом поселке зашить бровь и губу, а то вон как кровят.
Наконец мост кончился. В одном месте между островами он был нормальный, правда, деревянный, на массивных деревянных же опорах. Его таким, видимо, в целях судоходства сделали, чтобы корабли под ним пройти могли.
В поселке под названием Речной имелась небольшая больничка с дежурным фельдшером, который зашил мне бровь. Губу трогать не стал, сказал, что ничего страшного. Деньги брать тоже отказался, только считал сканером мою АйДи. Оказывается, медицина в протекторате не то чтобы бесплатная, а, скорее, общая. На нее собирается специальный налог с каждого физического и юридического налогоплательщика протектората, но небольшой. Налог берут со всех, и получается достаточно средств, чтобы содержать весьма неплохой корпус врачей и фельдшеров, строить больницы.
Выйдя из больнички, мы с Олесей пошли к нашим, те сидели в небольшой забегаловке возле рынка. Из заведения замечательно пахло жареной рыбой.
Сам рынок был маленький, состоял из трех длинных прилавков, на которых лежали овощи и фрукты. Овощи в основном вполне знакомые, та же картошка, помидоры, болгарский перец и баклажаны. Ну и морковка со свеколкой тоже имелись, но в зелени, молоденькие, с ботвой, увязанные в пучки. В дальнем конце виднелись мясной и рыбный павильончики. Ну правильно, по такой жаре мясо с рыбой на открытом воздухе долго не пролежит.
Подойдя, мы обнаружили, что все активно и с удовольствием наворачивают обжаренные во фритюре крупные куски рыбы.
– Садитесь, садитесь, сейчас вам принесу. – К моему немалому удивлению, поваром оказался мой земляк, узбек. Почему-то ташкентских узбеков сразу узнаю.
Тем временем повар принес нам с Олесей горы жареной картошки на большом деревянном блюде, куски этой самой рыбы и каких-то обжаренных в тесте моллюсков, положил две массивные мельхиоровые вилки. Поставил две кружки с апельсиновым соком, маленький чайник со свежезаваренным чаем и две маленькие пиалы. Положил на небольшую тарелку пару горячих лепешек.
– Приятного аппетита, кушайте на здоровье, – и отошел к столу возле очага, где принялся колдовать над здоровенной рыбиной, пластая ее хорошими такими кусками.
– Это что? – осторожно потрогала моллюсков вилкой Олеся.
– Какие-то ракушки, как Ильхом сказал, но очень вкусные, – заметила Светлана. – Ты только попробуй!
