Толпа разошлась, и вороны снова слетелись на прерванный пир. Некий певец сбросил ее с горы… Быть может, и сестрой леди Кейтилин полакомились вороны?
— Вы говорили о «Смердящей гуске», миледи, — сказал сир Хиль. — Если хотите, чтобы я показал вам…
— Возвращайтесь к своим воротам.
Тень раздражения прошла по его лицу — некрасивому и к тому же нечестному.
— Что ж, воля ваша.
— Именно.
— Мы просто играли, чтобы скоротать время. Ничего дурного у нас не было на уме. — Сир Хиль помедлил. — Бен погиб на Черноводной, вы слышали? И Фарроу тоже, и Уилл-Журавль. А Марк Маллендор из-за раны потерял полруки.
Вот и хорошо, хотелось сказать Бриенне. Он сполна это заслужил. Но она промолчала, вспомнив, как он сидел у своего шатра, держа на плече обезьянку в кольчужной рубашке, и как эти двое строили рожи друг другу. Как же это сказала про них Кейтилин Старк в ту ночь у Горького Моста? «Летние рыцари». Настала осень, и они все облетели, как листья.
Бриенна повернулась к Ханту спиной.
— Идем, Подрик.
Мальчуган поспешил за ней, ведя лошадей в поводу.
— Куда мы теперь? В эту «Смердящую гуску»?
— Я — да, а ты пойдешь на конюшню у восточных ворот. Спроси у конюхов про гостиницу, где мы могли бы заночевать.
— Да, сир, миледи. — Подрик смотрел в землю, пиная ногами камешки. — А вы знаете, где она, эта «Гуска»?
— Нет.
— Он сказал, что проводит нас. Этот рыцарь. Сир Киль.
— Хиль.
— Да, Хиль. Что он вам сделал, сир? То есть миледи.
Мальчик при своем косноязычии был далеко не глуп.
— В Хайгардене, когда король Ренли созвал знамена, несколько человек, в том числе и сир Хиль, вздумали поиграть со мной. Это была злая игра, обидная и недостойная рыцарей. Восточные ворота в той стороне. Жди меня там.
— Как скажете, миледи. Сир.
Вывески на «Смердящей гуске» не было. Бриенна, проискав ее битый час, наконец спустилась по деревянной лестнице в подвал живодерни. У входа она ушибла голову о низкую потолочную балку. Гусей не видно, из мебели несколько табуреток да скамейка у глинобитной стены. Вместо столов — старые винные бочки, источенные червями. Зато обещанный смрад не обманул бы ничьих ожиданий. В основном он складывался из винных паров, сырости и плесени, но попахивало также отхожим местом, а отчасти и покойницкой.
В таверне не было никого, кроме трех тирошийских матросов — они сидели в углу, бурча друг на друга сквозь зеленые и пурпурные бороды. Один, бросив взгляд на Бриенну, сказал что-то, вызвавшее у двух других смех. Хозяйка стояла за доской, положенной на два бочонка, — вся круглая, бледная, почти лысая, с огромной мягкой грудью под грязным платьем. Походило на то, что боги слепили ее из сырого теста.
Бриенна, не решившись попросить здесь воды, заказала чашу вина и добавила, что ищет человека по имени Дик-Пройдоха.
— Дик Крэб? Он тут почитай каждую ночь бывает. — Хозяйка смерила взглядом кольчугу и меч Бриенны. — Коли убить его хотите, то сделайте это в другом месте. Нам хлопот с лордом Тарли не надо.
— Я хочу просто поговорить с ним. Зачем мне его убивать?
Женщина пожала плечами.
— Кивните мне, когда он придет, и я отблагодарю вас.
— Велика ли благодарность-то будет?
Бриенна выложила на доску медную звездочку и села так, чтобы видеть лестницу.
Вино отдавало маслом, и в нем плавал волос.
Когда Ренли возложил на себя корону, Тартская Дева проделала путь через весь Простор, чтобы вступить в его войско. Сам король принял ее милостиво и пригласил к себе на службу, но его лорды и рыцари оказались не столь любезны. Бриенна и не ждала, что ей окажут теплый прием. Она заранее приготовилась к холодности, к насмешкам, к вражде — всего этого она уже нахлебалась досыта. Не всеобщее презрение, а доброта немногих людей — вот что делало ее уязвимой. Она трижды побывала в невестах, но до Хайгардена за ней никто не ухаживал.
Началось все с Бена Биши — он, один из немногих в лагере Ренли, был выше ее ростом. Он прислал своего оруженосца почистить Бриенне кольчугу и преподнести ей серебряный рог для питья. Сир Эдмунд Амброз превзошел его, послав ей цветы и пригласив проехаться с ним верхом. Сир Хиль Хант опередил обоих — он подарил ей прекрасно иллюстрированную книгу со ста рыцарскими историями. Для ее лошадей он посылал яблоки и морковку, ее шлем украсил шелковым синим плюмажем. Он передавал ей лагерные сплетни и делал меткие замечания, вызывавшие у нее улыбку. Однажды он даже провел с ней учебный бой, что значило для нее больше всего остального.
Она полагала, что это его пример побудил других рыцарей обходиться с нею учтиво. Более чем учтиво. За столом они боролись за место с ней рядом, наперебой предлагая налить ей вина или принести сладкого. Сир Ричард Фарроу играл на лютне любовные песни у ее шатра. Сир Хью Бисберри принес ей горшочек меда, «сладкого, как тартские девы». Сир Марк Маллендор смешил выходками своей черной обезьянки с Летних островов, межевой рыцарь по имени Уилл-Журавль предлагал помассировать плечи.
Этого она не позволила. Она ничего им не позволяла. Когда сир Оуэн Дюймель сгреб ее в охапку и поцеловал, она отпихнула его так, что он плюхнулся задом в костер. После этого она посмотрела на себя в зеркало. Все то же широкое веснушчатое лицо, большегубое, с лошадиными зубами. Она хотела одного — быть рыцарем и служить королю Ренли, но теперь…
Добро бы она еще была единственной женщиной в лагере, так ведь нет. Даже войсковые шлюхи были красивей, чем она, а лорд Тирелл каждую ночь задавал королю Ренли пиры в своем замке, где под волынки, рога и арфы танцевали высокородные девицы и прекрасные дамы. «Почему вы так любезны со мной? — хотелось крикнуть ей всякий раз, когда какой-нибудь рыцарь отпускал ей комплимент. — Что вам от меня нужно?» Рендилл Тарли, прислав за ней двух своих латников, разрешил эту загадку. Его маленький сын подслушал, как смеялись между собой четверо рыцарей, седлая коней, и рассказал своему лорду-отцу.
Они побились об заклад — на нее.
Все затеяли, как сказал ей лорд, трое его собственных рыцарей — Амброз, Биши и Хиль Хант. Но слух об этом разошелся по лагерю, и другие тоже вступили в игру. Каждый должен был поставить золотого дракона, а вся сумма предназначалась тому, кто лишит Бриенну невинности.
«Я положил этой забаве конец, — сказал Тарли. — Одни… игроки тщились превзойти других, и ставки росли с каждым днем. Еще немного, и кто-нибудь непременно попытался бы взять приз насильно».
«Они же рыцари, — пролепетала Бриенна. — Они давали обет».
«Рыцари и люди чести. Вы одна во всем виноваты».
«Но, милорд, — вознегодовала она, — я не давала им никакого повода…»
«Довольно и того, что вы здесь. Если женщина ведет себя как потаскуха, с ней и обходятся как с таковой. Войско в походе — не место для девственниц. Если вы хоть немного дорожите своей добродетелью и честью вашего дома, снимите кольчугу, вернитесь домой и попросите отца найти для вас мужа».
