– К Купеческому дому, – велел ему Квентин, – но езжай вдоль причалов.

Вдали от гавани и морского ветра, на улицах и в проулках Волантиса стояла такая духота, что можно было утонуть в собственном поту, по крайней мере, на этой стороне реки.

Возница крикнул что-то слонихе на местном языке, и она стронулась с места, мотая хоботом из стороны в сторону. Двуколка, накреняясь, потащилась следом; возница улюлюкал, сгоняя с пути матросов и рабов. Их было нетрудно отличить друг от друга: все рабы были татуированы. Маска из голубых перьев, молния от нижней челюсти до брови, монета на щеке, леопардовые пятна, череп, кувшин. Мейстер Кедри говорил, что на одного свободного в Волантисе приходится пять рабов – правда, он не дожил до возможности проверить свои расчеты. Он погиб в то утро, когда пираты взяли «Жаворонка» на абордаж.

В тот день Квентин потерял еще двоих друзей – Уильяма Уэллса с его веснушками и кривыми зубами, отчаянного копьеносца, и Клетуса Айронвуда – красавца, несмотря на косоглазие, вечно возбуждённого, вечно смеющегося. Полжизни Клетус был лучшим другом Квентина, брат во всём, но не по крови.

– Поцелуй за меня свою невесту, – прошептал ему Клетус перед смертью.

Пираты влезли на борт в предрассветной темноте, когда «Жаворонок» стоял на якоре у берегов Спорных земель. Ценой двенадцати жизней экипажу удалось отбиться. После этого члены команды обобрали убитых пиратов, сняв с них пояса, обувь и оружие, разделили содержимое кошельков, стащили кольца с пальцев и выдрали самоцветы из ушей. Один из пиратов был так толст, что корабельному коку пришлось отрезать ему тесаком пальцы, чтобы снять кольца. Понадобилось три матроса, чтобы поднять его и выбросить в море. Остальных пиратов швырнули следом – без молитв и церемоний.

С собственными мертвецами обошлись получше. Моряки зашили тела в парусину и, чтобы те утонули поскорее, нагрузили камнями для балласта. Капитан со своей командой помолился о душах погибших товарищей. Затем он обернулся к дорнийским пассажирам – из шести взошедших на борт в Дощатом городе в живых осталось трое. Даже Громадина – бледный, изнурённый морской болезнью и едва стоящий на ногах – вылез из недр корабельного трюма, чтобы проводить покойных в последний путь.

– Кому-то из вас надо произнести поминальную речь по своим убитым. Потом мы предадим их морю, – сказал капитан дорнийцам.

Вызвался Геррис, хотя ему пришлось солгать, поскольку нельзя было выдавать ни их личности, ни цель их путешествия.

«Для них все не так должно было закончиться».

– Мы будем рассказывать об этом путешествии своим внукам, – объявил Клетус в тот день, когда они выехали из замка его отца.

Уилл скорчил рожу и сказал:

– Ты хотел сказать – шлюхам в тавернах, в надежде заглянуть им под юбку.

Клетус похлопал его по спине.

– Чтобы были внуки, нужно сначала завести детей, а чтобы были дети – надо заглянуть под пару-тройку юбок.

Позже в Дощатом городе дорнийцы пили за будущую невесту Квентина, отпускали сальные шутки по поводу его грядущей брачной ночи, говорили о том, что они увидят, о том, что совершат, о славе, которую они завоюют.

«А все, что выпало на их долю – парусиновый мешок с камнями».

Сколь ни горевал он по Уиллу и Клетусу, потеря мейстера Кедри ощущалась острее всего. Кедри свободно владел всеми языками Вольных Городов, даже гискарским диалектом, на котором общались на побережье Залива Работорговцев.

– Мейстер Кедри поедет с вами, – в ночь перед отправлением сказал отец. – Слушайся его советов. Он посвятил полжизни изучению Вольных Городов.

Но на взгляд Квентина, даже если мейстер был бы сейчас с ними, дела шли бы ничуть не лучше.

– Я бы продал свою мамашу за глоток свежего воздуха, – пожаловался Геррис, когда повозка пробиралась через портовую толчею. – Тут влажно, как у Девы в дырке, а нет ещё и полудня. Ненавижу этот город.

Квентин был с ним согласен. Гнетущая влажная жара высосала из него все силы и заставила чувствовать себя грязным. Хуже всего было то, что и ночь не приносила облегчения. На горных лугах к северу от владений лорда Айронвуда воздух после захода солнца всегда был свеж, каким бы жарким ни был прошедший день. В Волантисе же ночью стояла та же духота, что и днем.

– Утром «Богиня» отчалит к Новому Гису, – напомнил ему Геррис, – По крайней мере, мы окажемся чуть ближе к цели.

– Новый Гис на острове, и порт там гораздо меньше здешнего. Да, мы будем ближе к цели, но мы можем там и застрять. И Новый Гис заключил союз с Юнкаем, – эта новость Квентина не удивила: Новый Гис и Юнкай – гискарские города. – Если и Волантис присоединится к их союзу...

– Нам нужен вестеросский корабль, – предложил Геррис, – какой-нибудь торговец из Ланниспорта или Староместа.

– Мало кто заплывает так далеко, а те, кто добирается сюда – набивает трюмы шёлком и пряностями с Нефритового моря и тут же поворачивает домой.

– Может, тогда браавосский? Говорят, их корабли с багряными парусами доплывают до самого Асшая и островов в Нефритовом море.

– Браавосцы – потомки беглых рабов. Они не торгуют в Заливе Работорговцев.

– У нас хватит золота, чтобы купить себе корабль?

– И кто будет им управлять? Ты? Я? – Дорнийцы никогда не были мореплавателями – с тех самых пор, как Нимерия сожгла свои десять тысяч кораблей. – Моря вокруг Валирии опасны и кишат пиратами.

– Хватит с меня уже пиратов. Не будем покупать корабль.

«Для него это все еще игра, – понял Квентин, – точно такая же, когда он повел нас шестерых в горы искать старое логово Короля-Стервятника».

Не в духе Герриса Дринкуотера думать о будущем поражении, а тем паче – о смерти. Похоже, его не образумила даже смерть друзей.

«Он предоставляет решать мне – он знает, что моя осторожность может тягаться с его смелостью».

– Возможно, Громадина прав, – сказал Геррис. – Плевать на море, завершим путешествие сушей.

– Ты знаешь, почему он так говорит, – ответил Квентин, – он скорее умрёт, чем ещё раз ступит на палубу корабля.

Громадина всю дорогу промаялся морской болезнью. В Лисе он четыре дня приходил в себя. Им пришлось остановиться в гостинице, где мейстер Кедри уложил Громадину в постель с периной и поил отварами и настоями, пока щеки пациента снова не порозовели.

Попасть в Миэрин сушей было возможно, что правда, то правда. Добраться туда можно было по старым валирийском дорогам. Мощеные тракты древней Валирии в народе называли драконьими дорогами, но та, что вела на восток – из Волантиса в Миэрин, заслужила более зловещее название: дорога демонов.

– Дорога демонов слишком опасна, и добираться по ней чересчур долго, – сказал Квентин. – Как только слухи о королеве дойдут до Королевской Гавани, Тайвин Ланнистер отправит за ней своих людей.

В этом его отец был уверен.

– А к его приказам наверняка прилагается нож. Если они доберутся до неё первыми...

– Будем надеяться, что её драконы учуют убийц первыми и сожрут, – отозвался Геррис. – Что ж, если мы не можем найти корабль, и ты против поездки верхом, мы можем вернуться в Дорн.

«Признать поражение и приползти назад в Солнечное Копье, поджав хвост

К невыносимому разочарованию отца, под испепеляющие насмешки песчаных змеек? Доран Мартелл вложил судьбу Дорна в руки Квентина – и он не подведет отца, пока жив.

Хатай грохотал окованными железом колёсами, нагретый солнцем воздух дрожал над улицей, делая окружавшее похожим на наваждение. Между складами и причалами в порту теснились всевозможные лавки и ларьки. Здесь можно было купить свежих устриц, там – железные цепи и оковы, тут – фигурки для кайвассы, выточенные из слоновой кости и нефрита. Тут же были и храмы, куда моряки приходили поклониться своим чужеземным богам, распологавшиеся бок о бок с борделями, с балконов которых

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату