Танец с драконами

непросто.

«Всё пошло не так, как я планировал». Джон заранее знал, что с Лилли будет тяжело, но он не сомневался, что Сэм с радостью променяет опасности Стены на тепло Староместа.

– Я был уверен, что такой вариант тебя устроит, – озадаченно сказал он Сэму. – В Цитадели столько книг, что никому на свете не удастся прочитать за всю жизнь. Тебе бы там понравилось, Сэм. И я уверен, что так и будет.

– Нет. Я мог бы прочесть книги, но... мейстер должен быть и целителем, а от к-к-крови я падаю в обморок, – у него затряслись руки, словно в подтверждение этих слов. – Я Сэм Пугливый, а не Сэм Смертоносный.

– Пугливый? И чего ты боишься? Упреков старцев? Сэм, ты своими глазами видел мертвецов, пришедших на Кулак Первых Людей, с почерневшими руками и ярко-голубыми глазами. Ты даже убил Иного.

– Это д-д-драконье стекло, а не я.

– Тихо, – оборвал его Джон. После слёз Лилли на страхи толстяка у него просто не осталось терпения. – Ты лгал и интриговал, чтобы сделать меня лордом-командующим. И подчинишься мне. Ты отправишься в Цитадель и выкуешь цепь. И если будет нужно, то станешь вскрывать трупы. По крайней мере, в Староместе мёртвые не станут возражать.

– Милорд. М-м-мой отец, лорд Рендилл, он, он, он... жизнь мейстера – это жизнь раба. А сын из рода Тарли никогда не наденет цепь. Мужчина с Рогова Холма не станет кланяться и прислуживать мелким лордам. Джон, я не смею не подчиниться моему отцу.

«Убей мальчишку, – подумал Джон. – Мальчишка в тебе и в нем – убей обоих, ты, проклятый ублюдок».

– У тебя больше нет отца. Только братья. Только мы. Твоя жизнь принадлежит Ночному Дозору, поэтому ступай, собери вещи и отправляйся с теми, кто тебе дорог, в Старомест. Вы отправляетесь за час до рассвета. И вот тебе ещё один приказ. Отныне и навсегда – не смей называть себя трусом. За минувший год ты повидал больше, чем другие за всю свою жизнь. Справишься и в Цитадели, но появишься там как полноправный брат Ночного Дозора. Я не в силах приказать тебе стать храбрым, но могу приказать спрятать свой страх подальше. Ты принес клятву, Сэм. Помнишь?

– Я... я постараюсь.

– Не надо стараться. Подчиняйся приказу.

– Подчиняйся! – захлопал чёрными крыльями ворон Мормонта.

Сэм обмяк.

– Как прикажет милорд. А... а мейстер Эйемон знает?

– Это была наша общая задумка, – Джон распахнул перед ним дверь. – Никаких прощаний. Чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше для всех. За час до рассвета, у кладбища.

Сэм бежал от него – точно так же, как и Лилли.

Джон устал.

«Мне надо поспать».

Он полночи корпел над картами, писал письма и строил планы вместе с мейстером Эйемоном. Но когда он повалился на свою узкую кровать, сон к нему не пришёл. Он помнил, с кем ему предстоит сегодня встретиться, и его мысли без конца возвращались к последним словам мейстера Эйемона:

– Позвольте, милорд, дать вам один последний совет, – сказал ему старец, – тот самый совет, который я дал своему брату, когда мы с ним расставались в последний раз. Ему было тридцать три года, когда Великий совет решил, что он должен занять Железный Трон. У него к тому времени были уже собственные сыновья, но в душе он всё ещё оставался ребёнком. Ему была присуща невинность – кротость, за которую мы так его любили. «Убей в себе мальчишку, – сказал я ему в тот день, когда отправился морем на Стену. – Чтобы править, надо быть мужчиной – Эйегоном, не Эггом. Убей мальчишку, и пусть родится мужчина», – старик потрогал лицо Джона. – Вы вдвое младше, чем был тогда Эгг, и ваше бремя, боюсь, куда тяжелее. Власть не приносит вам особой радости, но сдается мне, у вас достанет силы сделать то, что должно. Убей в себе мальчишку, Джон Сноу. Зима почти пришла. Убей мальчишку, и пусть родится мужчина.

Джон накинул плащ и вышел наружу. Он каждый день совершал обход Чёрного Замка, проверяя часовых на постах и выслушивая их донесения из первых рук, наблюдал за Ульмером и его учениками на стрельбище, беседовал с людьми короля и королевы, гулял по гребню Стены и смотрел на лес. Белой тенью за ним следовал Призрак.

Когда Джон поднялся на Стену, на ней нёс дозор Кедж Белоглазый. Кедж отметил сорок с лишним своих именин, из них тридцать – на Стене. Его левый глаз был слеп, правый – видел не слишком хорошо. За Стеной – на лошади и с топором в руках – он ничем не уступал любому другому разведчику Дозора, но с другими дозорными никогда не ладил.

– Спокойный день, – сказал он Джону. – Докладывать не о чем, кроме неумех-следопытов.

– Что за «неумехи»? – переспросил Джон.

Кедж ухмыльнулся:

– Пара рыцарей. Поехали на юг от Стены по Королевскому тракту. Когда Дайвин увидел, как они скачут – сказал, что олухи-южане ошиблись дорогой.

– Ясно, – сказал Джон.

Чуть больше ему удалось выудить из самого Дайвина, пока старый лесничий хлебал ячменную похлебку в казармах.

– Так точно, м’лорд, я их видел. Это были Хорп и Мэсси. Станнис послал их куда-то, но не сказал, куда, зачем и когда они вернутся.

Сиры Ричард Хорп и Джастин Мэсси оба были людьми королевы, и оба занимали важные места в королевском совете.

«Если бы Станнис хотел что-то разведать, пары обычных вольных всадников хватило бы за глаза, – рассудил Джон, – а вот рыцари лучше подойдут в качестве вестников или послов».

Коттер Пайк из Восточного Дозора сообщил, что Луковый Рыцарь с Салладором Сааном отплыли в Белую Гавань договариваться с лордом Мандерли. Ничего удивительного, что Станнис высылает новые посольства – его величество не отличался терпеливостью.

Когда вернутся «неумехи» – это уже был другой вопрос. Пусть это и были рыцари, но они не знали Севера.

«На Королевском тракте за ними будут наблюдать, и не только друзья, – впрочем, это Джона не касалось. – Пусть Станнис хранит свои секреты, а я милостью богов буду хранить свои».

В эту ночь Призрак спал рядом с его кроватью, и в кои-то веки Джону не снились волчьи сны. Однако же сам он спал урывками, проворочавшись в постели несколько часов, прежде чем провалиться в кошмар. Там была Лилли – плачущая, умоляющая оставить её детей в покое, но он вырвал младенцев из её рук, отрубил им головы, поменял местами и велел ей пришить их на место.

Когда он проснулся, над постелью в темноте спальни маячил Скорбный Эдд.

– М’лорд? Пора. Час волка, вы просили разбудить.

– Принеси чего-нибудь горячего, – Джон откинул простыни.

К тому времени, как он оделся, Эдд вернулся, с дымящейся кружкой в руках. Джон ждал подогретого вина, но с удивлением обнаружил суп – жиденькую похлебку, которая пахла луком и морковью, но ни лука, ни моркови в ней не было.

«В моих волчьих снах запахи крепче, – подумал он, – и вкус еды в них сильнее. Призрак и то живее меня».

Пустую кружку он оставил на кузнечном горне.

В это утро на страже у дверей стоял Кегс.

– Я хочу поговорить с Бедвиком и Яносом Слинтом, – сказал ему Джон. – Чтоб к рассвету оба были здесь.

Мир снаружи был черным и застывшим.

«Холодно, но не смертельно – пока что нет. С восходом солнца станет теплее. Если боги