и какое значение имеет кличка одного из работавших на него костоломов?
– Очень подходит бандиту, который решил разворошить осиное гнездо. Не находишь?
– Похоже на то, – вздохнул я.
И открыл глаза.
Спертый воздух, качка, глухие удары волн. Над головой – темный потолок трюма.
Надоело.
Побыть какое-то время наедине с собой – это неплохо. Главное, только не переборщить. Иной раз скука может стать настоящим палачом. Изобретательным и безжалостным. Для деятельного человека оказаться в таком положении – все равно что угодить на допрос с пристрастием. А уж если душу ледяными осколками обжигают пойманные в ловушку бесы…
Впрочем, я особо не скучал. Сначала день и ночь напролет отсыпался, потом качался в гамаке и гонял меж пальцев медные шары, разрабатывая левую кисть. А еще прикидывал возможные варианты развития событий и старался не думать о собственной судьбе в случае провала.
Себастьян Март решил взяться за старое? Каков подлец! Немедленно отрубите ему голову, дабы остальным неповадно было!
И легкая смерть от топора палача – это лучшее, на что можно рассчитывать. Когда тебя втягивают в интриги высоких господ, наивно рассчитывать на милосердие. Уж проще с пахартским львом договориться…
2
В порт Оража-на-Рее «Гордость Антуана» вошла на рассвете, когда начал стихать береговой бриз. И все бы ничего, но потом до полудня мы болтались в акватории, дожидаясь своей очереди подойти к пирсам.
Стоило покинуть борт таможенной команде, и я сразу выбрался из опостылевшего за время пути трюма. На палубе нашел укромное местечко и начал разглядывать подсвеченные лучами восходящего солнца здания, выстроенные на склонах выраставших сразу за портом холмов.
Я разглядывал сверкающие крыши, а матросы разглядывали меня. Оно и неудивительно – клетчатый жакет и приплюснутая шляпа позволяли в любой точке Святых Земель безошибочно определить стильгского жулика среднего пошиба, а эта братия склонностью к путешествиям никогда не отличалась и обычно срывалась с насиженного места, лишь когда начинала гореть под ногами земля. Вот и пялятся.
Постепенно солнце вскарабкалось в зенит, и утренняя прохлада исчезла без следа, а здания на берегу подернуло легкое марево раскаленного воздуха. Матросы давно поскидывали фуфайки, и мне оставалось им только позавидовать.
О, бесы! Как же тут жарко!
Я подошел к борту и перегнулся через леер, но лучше не стало. Вяло плескавшиеся внизу волны напоминали хорошенько разогретый на огне бульон, и лишь в глубине колыхалось нечто сулившее прохладу. Там, на дне, хорошо. Можно ухватить балласт, плюхнуться в воду и уйти с концами.
Можно – да. Можно даже без камня…
Я поборол головокружение, вызванное противоестественным желанием прыгнуть за борт, и отправился искать тенек. Не особо в этом преуспел и, когда корабль наконец пришвартовался, напоминал вареный овощ, причем сваренный в собственном соку.
Но все только начиналось. Стоило спуститься по шаткому трапу на раскаленные солнечными лучами камни пирса, как стало много-много хуже. Обливаясь потом, я поспешил покинуть порт и укрылся от невыносимой жары на узеньких улочках Оража-на-Рее.
Там и в самом деле стало немного прохладней – сложенные из белого камня дома теснились друг к другу и не давали небесному светилу выжечь своим зноем весь воздух. Узенькие оконца в толстенных стенах выходили исключительно на закат и полночь, и мне невыносимо захотелось перевести дух в каком-нибудь питейном заведении.
Сказано – сделано: заметив выгоревшую вывеску в виде кружки пива, я нырнул в гостеприимно приоткрытую дверь и по винтовой лесенке спустился в подвал. Неоштукатуренные каменные стены хранили полутемное помещение от уличной жары, и с меня немедленно потекло ручьем. Вытирая платком лицо, я подошел к смуглому кабатчику, отрешенно вытиравшему грязным полотенцем стойку, и взгромоздился на высокий стул.
– Стаканчик чего-нибудь попрохладней, будьте любезны.
Хозяин задумчиво посмотрел на меня и уточнил:
– Пиво или вино?
– Вино, – ответил я и оглядел просторный подвал. Посетителей немного, заняты лишь несколько дальних столов. – Спокойно тут у вас…
– Спокойно, – подтвердил кабатчик, завернул кран бочонка и передал мне кружку.
Я хлебнул и едва удержался, чтобы не выплюнуть вино обратно. Нет, оно действительно было холодным. И это оказалось его единственным достоинством. А по вкусу – такое впечатление, будто благовоний глотнул.
И зачем только нормальный напиток испортили? Еще и крепкое на удивление: после единственного глотка в голове зашумело.
– И пива, будьте добры.
– Да всегда пожалуйста, – с невозмутимым видом пожал плечами хозяин и выполнил мою просьбу.
Смывая оставшееся после непонятного пойла послевкусие, я одним махом осушил полкружки и с облегчением перевел дух. Ну хоть пиво нормальное.
– И что, у вас все вино такое? – щелкнул я по кружке.
– Первый раз у нас? – вопросом на вопрос ответил хозяин.
– Да нет, бывал уже в Драгарне…
– В Драгарне… пф-ф-ф! – презрительно фыркнул кабатчик и гордо заявил: – Вы в Ораже-на-Рее, господин хороший, единственном и неповторимом! – Он подбоченился и махнул полотенцем куда-то на закат: – Драгарн там, дальше…
– Так понимаю, нормального вина мне не отыскать, – вздохнул я, выложил серебряную полумарку и соскользнул с шаткого стула.
– Настой трав дарит долголетие и мужскую силу! – напутствовал меня хозяин.
Я отмахнулся, допил пиво и направился к лестнице.
Долголетие и мужская сила?
Чушь! Меньше пейте – и все у вас будет хорошо.
После холодного подвала на улице показалось просто невыносимо, и я зашагал по узеньким улочкам, стремясь поскорее добраться до гостиницы и вылить на себя пару ведер воды. Но неожиданно переулок вывернул к базарной площади, и в лицо вновь повеяло поднимавшимся от камней зноем.
Не рискуя плутать в лабиринте переходов, я поспешил напрямик и сразу об этом пожалел. Слишком жарко, слишком людно. Непривычные ароматы специй и яств, привычная вонь давно не мытых тел.
Проталкиваясь через толпу, я не забывал поглядывать по сторонам и неожиданно отметил, что Ораж-на-Рее и в самом деле заметно отличается от других портовых городов, где мне доводилось побывать.
Никаких стражников, никаких мошенников. Никто не бегает за прохожими, никто не зазывает в свои лавки покупателей. Все очень чинно и размеренно. Будто вечная жара выжгла из местных обитателей все эмоции и страсти, оставив вместо них одну лишь лень.
Обычные для тащивших тяжеленные корзины служанок светлые платья оставляли открытыми загорелые щиколотки; легкая ткань липла к вспотевшим телам и просвечивала, зачастую создавая иллюзию обнаженности. Происходи дело в той же Акрае – это немедленно привлекло бы всеобщее внимание. А тут нет, тут такое в порядке вещей.
