Рамон упоминал, что ваш первый муж умер. Как трагично было для вас оказаться вдовой в расцвете вашего брака.
Кэти никогда не лицемерила. Вежливо, но твердо она сказала:
– Я оказалась «вдовой»в расцвете нашего развода, и если была какая-нибудь трагедия, так это та, что мы вообще были женаты.
Стало заметно, как под очками сузились его голубые глаза.
– Прошу прощения?
– Я развелась с ним де того, как он умер.
– По какой причине?
– Несовместимость характеров.
– Я не спрашиваю вас о формальном основании. Я спросил о причине.
Кэти вспыхнула от возмущения. Она медленно и тихо перевела дыхание:
– Я развелась с ним, потому что презирала его.
– За что?
– Я предпочла бы не обсуждать это.
– Понятно, – сказал падре Грегорио. Он отложил бумаги в сторону, положил ручку, и Кэти почувствовала, что хрупкое перемирие начало разрушаться. – В таком случае, может быть, вы не будете против того, чтобы поговорить о вас и о Рамоне. Как давно вы знакомы?
– Всего две недели.
– Очень необычный ответ, – заметил он. – Где вы познакомились?
– В Штатах.
– Сеньорита Конелли, – сказал он холодным тоном, – вы не сочтете за вторжение в вашу личную жизнь, если я попрошу вас быть немного более конкретной?
Глаза Кэти воинственно вспыхнули.
– Ну что вы, падре. Я познакомилась с Рамоном в баре, cantina, как вы здесь это называете. Он остолбенел:
– Рамон познакомился с вами в cantina?
– Точнее, это было снаружи. – Простите?
– Это было снаружи, на стоянке, у меня были неприятности, и Рамон помог мне.
Падре Грегорио расслабился и одобрительно кивнул:
– Конечно, у вас была поломка в машине, и Рамон помог вам.
Кэти ни с того ни с сего обуяло стремление говорить правду и только правду:
– Точнее, у меня были проблемы с мужчиной, который… целовал меня на стоянке, а Рамон избил его. Он был слегка возбужден, полагаю.
За золотой оправой очков глаза священника превратились в сосульки.
– Senorita, – сказал он с презрением, – вы пытаетесь меня убедить, что Рамон Гальварра участвовал в пьяном уличном скандале на стоянке cantina из-за какой-то женщины, которую он не знал, то есть из-за вас?
– Конечно же, нет! Рамон не был пьян, и я вряд ли смогу назвать это уличным скандалом. Он только ударил Роба один раз, но так, что тот упал без сознания.
– И что же было после этого? – нетерпеливо спросил священник.
К несчастью, капризное чувство юмора Кэти выбрало именно этот момент, чтобы проявить себя:
– Потом мы засунули Роба в его машину и уехали с Рамоном на моей.
– Просто очаровательно.
Искренняя улыбка пронеслась по лицу Кэти.
– Вообще-то на самом деле это было зге настолько ужасно, как, наверное, прозвучало.
– В это очень трудно поверить. Улыбка Кэти увяла. Ее глаза стали темными и мятежными.
– Верьте во что хотите, падре.
– То, во что вы хотите заставить меня поверить, изумляет меня, senorita, – огрызнулся он, поднимаясь из-за стола.
Кэти встала. Ее чувства были так запутанны, что она сама не понимала, было ли столь резкое завершение их беседы ее победой или поражением.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила она, поставленная в тупик.
– Вы подумаете об этом, и мы встретимся с вами в понедельник в девять утра.
Час спустя Кэти переоделась в белый трикотажный костюм. Она чувствовала себя разгневанной, смущенной и виноватой, когда начала взбираться по крутому склону к дому, в котором работал Рамон. Она остановилась взглянуть на холмы, покрытые полевыми цветами. Она различила крыши домов Габриэлы и
