Он уже испробовал это на вкус на Белой Леди, когда плыл из Дорна в Старомест: тогда он надел доспехи, чтобы помочь экипажу отбиться от каких-то пиратов. Битва была отчаянной и кровавой, и как-то раз он чуть было не упал в воду. Это стало бы его концом.
— Трону стоит поучиться у Старков и Ланнистеров, — заявил сир Кайл Кот. — По крайней мере, они сражаются. Что делают Таргариены? Король Эйрис прячется в своих книгах, принц Рэйгел танцует голышом по залам Красного Замка, а принц Мэйкар затаился в Летнем Замке.
Эгг ткнул в пламя палкой и искры поплыли в ночной тьме. Дунк рад был видеть, что он проигнорировал упоминание имени отца. Возможно, он, наконец, выучился держать язык за зубами.
— Что касается меня, то я виню Кровавого Ворона, — продолжал сир Кайл. — Он Десница Короля и пока ещё не сделал ничего, в то время как кракены сеют пламя и ужас по всему закатному морю.
Сир Мейнард пожал плечами.
— Его глаза прикованы к Тирошу, где сидит в изгнании Злой Клинок и плетёт интриги вкупе с сыновьями Дэймона Чёрное Пламя. Потому-то Кровавый Ворон и держит корабли под рукой, на случай, если заговорщики попробуют пересечь море.
— Айя, это вполне может случиться, — сказал сир Кайл, — И многие будут приветствовать возвращение Злого Клинка. Красный Ворон — причина всех наших бед, белый червь, разъедающий сердце королевства.
Дунк нахмурился, припомнив горбатого септона из Каменной Септы.
— Такие слова могут стоить человеку головы. Кое-кто скажет, что вы изменник.
— Как правда может быть изменой? — спросил Кайл Кот. — В дни короля Дэйрона, человек не боялся высказать, что у него на уме, но не сейчас, так? — Он произвёл грубый звук. — Кровавый Ворон усадил короля Эйриса на Железный Трон, но надолго ли? Эйрис слаб, и когда он умрёт между Лордом Риверсом и принцем Мэйкаром разразится кровавая война за корону, Десница против наследника.
— Вы позабыли принца Рэйгела, друг мой, — мягко возразил сир Мейнард. — Следующий за Эйрисом он, а не Мэйкар, и его дети после него.
— Рэйгел слабоумный. Я не желаю ему ничего плохого, но он все равно что мёртвый, и эти его близнецы тоже, они погибнут или от палицы Мэйкара или от колдовства Кровавого Ворона.
— Принц Мэйкар брат принцу Рэйгелу. Он крепко любит его. Он никогда не станет вредить ему или им.
— Потише, парень, — осадил Дунк. — Эти рыцари не хотят знать твоё мнение.
— Я могу говорить, если хочу.
— Нет, — сказал Дунк. — Не можешь.
— Думается, солонина достаточно отмокла. Нарежь всем нашим друзьям, да побыстрее.
Эгг покраснел, и на пол-удара сердца Дунк испугался, что тот начнет перечить. Вместо этого он ограничился сердитым взглядом, кипя так, как может кипеть только одиннадцатилетний мальчик.
— Айе, сир, — сказал он, вылавливая говядину со дна Дункова шлема. Его бритая голова окрасилась красным в свете костра, и он раздал солонину.
Дунк взял свой кусок и начал его теребить. Вымачивание превратило мясо из дерева в кожу, только и всего. Он пососал с одного конца, почувствовал соль, и постарался не думать о хрустящем на вертеле и капающем жиром жареном кабане на постоялом дворе.
С наступлением сумерек мухи и жалящая мошкара роем налетели с озера. Мухи предпочли мучить лошадей, а вот комары принялись за людей. Единственным способом уберечься от укусов было держаться поближе к огню и дышать дымом.
Мех с вином опять пошёл по кругу. Вино было кислым и крепким. Дунк сделал большой глоток и передал мех, тем временем Кот Туманного Болота начал рассказ о том, как он спас жизнь лорду Горького Моста во время мятежа Блэкфайра.
— Когда пал знаменосец лорда Армонда, я спрыгнул со своего коня, а изменники окружали нас…
— Сир, — спросил Глендон Болл. — Кто были эти изменники?
— Я имел в виду людей Блэкфайра.
Свет пламени засверкал на стали в руке сира Глендона. Прыщи на его лице пылали, как открытые раны, а каждая жила была натянута, как тетива арбалета.
— Мой отец сражался за Чёрного Дракона.
Опять это. Дунк недовольно фыркнул. Красный или Чёрный? Не та вещь, которую будешь спрашивать у мужчины. Это всегда ведёт к неприятностям.
— Я уверен, сир Кайл не хотел обидеть вашего отца.
— Ни в коей мере, — согласился сир Кайл. — Старая это история, Красный Дракон и Чёрный. Нам нет никакого смысла драться из-за неё теперь, юноша. Мы все тут братья межи.
Сир Глендон, казалось, взвешивал слова Кота, чтобы понять, не насмехаются ли над ним.
— Дэймон Блэкфайр, Чёрное Пламя, не был изменником. Старый король отдал ему меч. Он оценил достоинства Дэймона, пусть даже тот и был рождён бастардом. Есть ли иная причина, почему он отдал Чёрное Пламя[3] в руки Дэймона, а не Дэйрона?
Повисла тишина. Дунк мог слышать тихое потрескивание костра. Он чувствовал, как комары ползут по его шее. Он пришлёпнул их, не сводя глаза с Эгга, желая лишь, чтобы тот сидел смирно.
— Я был мальчишкой, когда они сражались на Краснотравном Поле, — сказал он, когда стало понятно, что никто другой говорить не будет, — но я был оруженосцем у рыцаря, который дрался за Красного Дракона, а позже я состоял на службе у того, кто дрался за Чёрного.[4] За ту и другую сторону сражались храбрые люди.
— Храбрые люди, — вяло подтвердил Кайл Кот.
— Герои, — Сир Глендон Болл повернул свой щит так, что все смогли рассмотреть нарисованный на нем знак — красно-жёлтый огненный шар, файрболл, пролетал по чёрному полю. — Я от крови героя.
— Ты сын Файрболла, — сказал Эгг. Они в первый раз увидели, как сир Глендон улыбается.
Сир Кайл Кот внимательно изучал парня.
— Как это может быть? Сколько тебе лет? Квентин Болл умер…
— … до моего рождения, — закончил за него сир Глендон, — но во мне он возродился. — Он швырнул свой меч обратно в ножны. — Я это покажу вам всем в Белостенном Замке, когда завоюю яйцо дракона.
На следующий правота пророчества сира Кайла подтвердилась.
Паром Неда и в половину не был достаточно большим, чтобы вместить всех желающих переправиться, потому лорд Костейн, лорд Шони и их люди должны были идти первыми. На это потребовалось несколько заходов, каждый длился более часа, ибо приходилось бороться с отмелями, к переправе нужно было подогнать лошадей и повозки, загрузить на паром и разгрузить на другой стороне озера. Два лорда замедлили дело ещё больше тем, что завели громкий спор о том, кто должен переправляться первым. Шони был старше, а Костейн считал себя более высокорождённым.
Дунку ничего не оставалось, как ждать, изнемогая от зноя.
— Мы могли бы пройти первыми, если бы вы позволили мне использовать мой сапог, — сказал Эгг.
— Могли, — ответил Дунк, — но не будем. Лорд Костейн и лорд Шони были тут раньше нас. Кроме того, они лорды.
Эгг состроил мину.
— Мятежные лорды.
Дунк хмуро посмотрел в его сторону.
— Что ты имеешь в виду?
