хорошо понимал, что Спиридон не оставит его в живых и уж точно заберет все деньги… Этой мысли Махаон вынести не мог. И тогда он, под цепким взором Спиридона, распахнул сейф, запустил руку внутрь и обернулся к бандиту, держа в ладонях то, что лежало в сейфе поверх денег, — старый «ТТ» с потертыми деревянными щечками.
Последнее, что Махаон ощутил перед тем, как его пальцы рефлекторно сжались на курке, была резкая боль от пули, прошедшей точно через сердечную сумку.
Спустя полчаса Спиридон остановил серебристый «опель» в глухом дворике возле старой, плохо отреставрированной церкви. Барыга не врал — при нем действительно не было наркотиков. Все, что нашел Спиридон после двух минут лихорадочных поисков, — это две ампулы промедола в аптечке, да целую кучу всяких колес, наверняка безвредных и пользующих большею частью от расстройства желудка.
Больше Спиридон искать не мог: выстрел проклятого барыги наверняка переполошил весь дом, на лестнице валялся неприбранный труп, и, как бы ни была ленива ментовка, в эту ночь она стояла на ушах и могла приехать необыкновенно быстро.
За последние три часа бывший капитан спецназа Павел Когут повесил на себя шесть трупов, а стал богаче на пятнадцать тысяч долларов и две ампулы с промедолом, одну из которых он тут же всадил себе в вену.
Утром 1 марта генеральный директор фирмы «Аре» Степан Ивяник, более известный как финансовый консультант Колуна, подписал с генеральным директором фирмы «Бенарес», более известным как финансовый консультант главы облУВД Григория Молодарчука, договор о покупке векселей номер 0003756 — 8, выданных 5 октября 1998 года ОАО 'Тарский фармацевтический комбинат «Заря», и передал «Бенаресу», в исполнение договора, рублевые векселя Сбербанка на общую сумму, эквивалентную тремстам тысячам долларов США.
Еще двести тысяч долларов, опять-таки согласно договору, причиталось с «Арса» по истечении двух месяцев со дня подписания оного.
При подписании договора произошла некоторая заминка, так как по внимательном рассмотрении Ивяник обнаружил, что векселя продает не собственно «Бенарес», а какая-то другая контора, «Рейко», которой «Бенарес» переуступил векселя неделю тому назад. «Рейко» же получила и деньги за векселя.
Кроме этого, «Рейко» передала «Арсу» решение арбитражного суда о взыскании задолженности по трем вышеуказанным векселям от 12 января 1999 года, составленный судебным приставом акт о невозможности взыскания задолженности и два договора цессии: согласно одному договору «Бенарес» уступал свои права «Рейко», а согласно другому «Рейко» уступала их «Арсу».
Спустя два часа после переуступки векселя АОЗТ «Аре», специализирующееся на торгово- посреднических операциях, подало в тарский арбитражный суд на банкротство ОАО 'Фармацевтическое предприятие «Заря». Основанием для иска служили тринадцать миллионов рублей просроченной задолженности по векселям номер 0003756 — 8. К иску были приложены решение арбитражного суда о взыскании оной, акт, составленный судебным приставом, и два договора цессии.
В течение получаса иск был рассмотрен и удовлетворен, а временным управляющим «Зари», по просьбе АОЗТ «Арс», был назначен господин Степан Ивяник.
Вообще— то, подобное назначение противоречило всем нормам арбитражного судопроизводства, так как закон запрещает назначение сотрудника фирмы-кредитора арбитражным управляющим. Но дело в том, что за полчаса до суда господин Ивяник попросил уволить его с поста генерального директора «Арса», о каковом увольнении и представил суду соответствующие бумаги, а лицензию арбитражного управляющего Ивяник имел еще с тех пор, как банкротил для Семки Шакировский писчебумажный.
Спустя час господин Ивяник подъехал к заводу на белом шестисотом «мерсе» в сопровождении судебного пристава Марии Голубкиной, представился и, разумеется, не был пущен охраной внутрь. Охрана к этому времени состояла наполовину из пацанов Нестеренко и к визиту господина Ивяника отнеслась крайне неблагожелательно.
Узнав о цели приезда господина Ивяника, генеральный директор Санычев взял телефон и позвонил начальнику областного УВД Григорию Молодарчуку. В чрезвычайно нелицеприятных выражениях Санычев поинтересовался у блюстителя правосудия, продал ли он векселя с концами или же он в доле с бандитами, которые банкротят завод?
На это господин Молодарчук ответствовал, что ни о каких «Арсах», «Бенаресах» и прочих фирмах он знать не знает и вообще генеральный директор «Зари» ошибся телефоном — он-де звонит в управление внутренних дел, а не в торговую палату.
— Ты бы лучше Спиридона словил, коммерсант, — сказал Санычев и напоследок прибавил словцо, столь крепкое, что даже ушки мента, приставленного по штату прослушивать все разговоры гендиректора, покраснели от смущения.
Засим Санычев набрал сотовый номер губернатора.
— Как — обанкротили? За тринадцать миллионов рублей? Я об этом ничего не знаю, — потрясся Жечков.
— А… ты не знаешь, е…ло зеленое, — сказал гендиректор и повесил трубку.
Тем временем «мерседес» с Ивяником и судебным приставом вновь показался перед проходной. На этот раз «мерседес» сопровождали два автобуса с ОМОНом и парочка телекамер,
Омоновцы остались в «Икарусах» с задернутыми шторками, а командир их, высокий увалистый мужик лет сорока, подошел к проходной и несколько смущенно стал объяснять, что его послали выполнить решение суда.
Временного управляющего опять-таки оставили за воротами, а командира ОМОНа провели в комнату отдыха в кабинете Санычева. Если не считать слетевшей со столика хрустальной вазочки с конфетами, комната отдыха выглядела вполне презентабельно. О кабинете этого нельзя было сказать. Ф-1 — граната солидная, и помещение живо напомнило командиру ОМОНа чеченский укрепленный пункт после дружеского визита федеральных войск.
— Видел? — хмуро поинтересовался Гаибов, когда они прошли в комнату отдыха.
— Видел.
— Вот это сделали дружки твоего управляющего.
Командир ОМОНа опустил глаза.
— Так что ж я могу сделать? — резонно спросил он. — У них решение суда. И потом, Ивяник настаивает…
— Еще бы он не настаивал, — усмехнулся Чердынский, — если он не попадет сюда, так его Колун зарезать велит, как предшественника…
— А решение суда незаконно, поскольку вынесено в отсутствие ответчика, — добавил Гаибов.
Командир ОМОНа задумчиво подвигал челюстью. Ему чрезвычайно не хотелось ввязываться в эту историю. История была тухлая, грязная, реакция губернатора на захват завода могла быть непредсказуемой… Хорошо Молодарчуку — он точно что-то с Колуна поимел за сегодняшни бенефис… Что же до командира ОМОНа, то он лично ничего Колуну не был должен, не считая двух совместных помывок в бане, и светиться на телеэкране и в газетах в качестве человека, который вышвыривал руководство завода с занимаемой площади, не собирался. Во всяком случае, до убедительных распоряжений начальства.
И вообще ему казалось несколько странным, что, вместо того чтобы брать Семку Колуна по приказу начальства, он по приказу этого же начальства берет для Семки Колуна лучший завод области.
— Ладно, — сказал командир, — вы там как-нибудь между собой договоритесь. А мои ребята покараулят на улице.
Судебный пристав Мария Голубкова тоже была допущена на завод. Там ее покормили и предоставили стол, на котором она и составила акт об отказе руководства завода от выполнения решений суда.
ОМОН был столь скудно представлен у ворот комбината потому, что с самого утра в городе шла тотальная зачистка местности, принадлежащей Спиридону.
Район Хаменка зачищали силами местных ОВД. Район «Вагонмаш» зачищали в основном с помощью налоговой полиции и санэпидстанции: начальство этих федеральных сил в городе Тарске было связано длительными дружескими отношениями с Семкой Колуном. Группу физической поддержки налоговой полиции
