пляже и приморском бульваре не будет людно. Если выехать рано утром, можно побыть часика два наедине с волнами и с собирателями ракушек. А вечером он немного почитает, выпьет рюмочку и – пораньше на боковую.
В радужном настроении по случаю столь блестящих перспектив он сбежал по ступенькам и направился на автостоянку к своей машине.
Патрульный автомобиль вылетел слева из-за угла прямо на красный свет.
Рядом с Де Грипом он затормозил; дежурный выскочил на мостовую и поспешил к нему.
Эрик Ягер сразу после ужина вернулся к себе в полицейское управление: надо было выполнить кое- какие формальности, связанные с попыткой ограбить оптический магазин на Хоофдстраат. Произошло это два дня назад.
Такое дело, скорее всего, мигом бы проскочило по статье «без особо серьезных последствий» и, уж конечно, не попало бы в разряд «особо тяжких преступлений», если бы живший рядом пекарь, увидев в половине второго ночи на плоской крыше соседского дома какую-то темную фигуру, только позвонил в полицию, а затем сделал то, чего ради покинул свою теплую постель. Этого было бы вполне достаточно.
Однако, взволнованный приключением, ворвавшимся в его полную трудов, но в целом однообразную жизнь, он пренебрег тем, ради чего поднялся с постели, вернее, начисто забыл об этом, и вступил на путь героической доблести.
Через заднюю дверь своей лавки он пробрался в садик, где, как он знал, был укромный уголок, откуда можно беспрепятственно понаблюдать за действиями незнакомца.
Так он рассчитывал.
К несчастью для него, та же мысль пришла в голову и караульщику из преступной шайки, который выбрал именно этот уголок, чтобы держать под наблюдением обширную автостоянку за Хоофдстраат.
Роковой встречи было не избежать. И злоумышленник, ясное дело, реагировал куда быстрее, чем пекарь, который двумя молниеносными ударами был выведен из игры.
Позднее пострадавший все же сумел дать беглое описание наружности своего противника – свет фонарей с автостоянки падал ему прямо в лицо.
– Высокий парень, не толстый, как мне показалось. Волосы темные. Видать по всему, очень прыткий. – (Что верно, то верно.) – Поймите меня правильно, я ведь не успел толком его разглядеть.
– Вы могли бы его опознать? Пекарь задумался.
Если вызвать в памяти картины, которые видел за секунду до того, как у тебя из глаз посыпались искры, то картины эти будут более чем смутными и путаными.
В полиции пекарь перелистал целый альбом с фотографиями, но ни в одной из глядевших на него угрюмых физиономий не смог признать нападавшего.
Взломщик, который уже влез через слуховое окно в оптический магазин, услыхал, что в саду у пекаря поднялась тревога, и с быстротой молнии выбрался наверх. И в эту самую минуту подъехала первая полицейская машина.
Началась перестрелка – пули, словно взбесившиеся осы, метались меж стенами домов. Одна из них вонзилась в плечо ночного сторожа, который только что вернулся из обхода вверенного ему торгового центра.
Два полицейских были серьезно ранены. Бандита схватили в тот момент, когда он бежал к своей машине. Караульщик же, разделавшись с пекарем, смекнул, что надо сматывать удочки, и был таков. О машине он и думать забыл, рванул напрямик через забор. Установить его личность пока не удалось, арестованный отказывался отвечать на вопросы и категорически отрицал, что у него был сообщник.
Ночь была кошмарная. Час за часом они сидели в голой комнате для допросов и то по очереди, то все втроем пытались добиться от Геррита Волфскопа признания.
Арестованный сидел, выпрямившись под яркой лампой, упрямо сжимая челюсти. Ему было двадцать шесть лет, узкое лицо с колючими голубыми глазами и выпиравшим вперед крутым подбородком не сулило ничего хорошего.
К тому времени, когда грязно-серый рассвет смешался с электрическим освещением и серовато- голубыми клубами табачного дыма, они – если не считать ругательств – добились только ответа на вопросы: как зовут, год рождения и адрес.
– Почему ты стрелял в ночного сторожа?
– За каким чертом стал бы я в него стрелять? Это шальная пуля кого-нибудь из вашей бражки.
– Посмотрим, что покажет баллистическая экспертиза. Что, впрочем, едва ли упростит дело.
– Кофе хочешь?
– Нет.
– Как зовут парня, который стоял на стрёме? Отвечай, да поживее, тогда мы все пойдем спать, – сказал Де Грип.
Но Волфскопу спать не хотелось. Он отоспался накануне, зная, что ночью предстоит быть на ногах, и чувствовал себя свежим и бодрым, чего нельзя было сказать о тех, кто его допрашивал.
Он протянул руку к лежавшей на столе пачке сигарет. Но Де Грип проворно выдернул сигареты у него из-под пальцев.
Эрик Ягер подавил вздох. Возможно, это и был тот самый момент, когда налетчика можно было заставить говорить. Сигарета иной раз творит чудеса.
Геррит Волфскоп равнодушно откинулся на спинку стула – похоже, дал зарок молчать и от него не отступится.
