Цвет ненависти

Тейлор (после молчания). Это ничего не меняет. Начнем с того, что спасем твоему повстанцу жизнь. Что касается цвета кожи, мой внук – Тейлор, будь он хоть трижды метисом!

Лаура (порывисто обнимает мать). Я знала, что ты это скажешь. Я так боялась и все-таки верила!

Тейлор. Ну, полно, полно… А теперь тебе надо поесть и отдохнуть хотя бы час. Как только наши вернутся, я разбужу тебя. Идем же, малышка!

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина третья

Там же. Тейлор стоит, склонившись над письменным столом, перебирает какие-то бумаги. Входит Лаура, она успела переодеться, причесаться.

Тейлор (быстро оборачивается). Все в порядке, Лаура! Спасательный отряд сделал свое дело. Они скоро будут здесь. Твоему мужу прямо в вертолете оказана первая помощь. Операция начнется сразу же, как только они переступят порог нашего дома. Я решила отказаться от клиники, чтобы вся история не стала известна властям раньше времени. В верхней спальне оборудована операционная. Хирурги ждут…

Лаура (поворачивается к двери). Я встречу вертолет на площадке.

Тейлор. Еще минуту!… Лаура, я поразмыслила сейчас обо всем, что на меня обрушилось сегодня… Есть одно обстоятельство, которое мы должны оговорить немедленно. Речь идет о судьбе ребенка… Я уважаю чужие убеждения. Даже убеждения экстремистов, ставящих целью своей жизни сокрушение законных режимов на этом континенте.

Лаура. Расизм и бесчеловечность поставлены вне закона международным законодательством на всех континентах.

Тейлор. Я не собираюсь вести политические, правовые или терминологические споры ни с тобой, ни с твоими друзьями. Не сомневаюсь, что как только мы поставим их на ноги, они примутся за старое.

Лаура. Да, мама. И они, и я.

Тейлор. Вы все, разумеется. Это больно слышать. Но с этим можно смириться. Юность – это возмездие. Однако ребенок, Лаура, тут ни при чем. Ребенок должен находиться под мирным кровом, в тишине, среди книг и комфорта, а не в скитаниях, в смертельном риске, среди случайных людей… Когда он подрастет, пускай выбирает себе дорогу.

Лаура. Это невозможно. Томас не согласится.

Тейлор. Вам обоим будет предоставлена полная возможность встречаться с ребенком, когда заблагорассудится. И забрать его, когда вы сочтете нужным.

Лаура. Нет, сына я не отдам!

Тейлор. Рассуди трезво: где ему будет лучше? Нельзя же думать только о себе.

Лаура. Нет!

Тейлор. Прости, Лаура, это мое категорическое условие. Ребенок должен быть здесь. Иначе…

Лаура. Отложим этот разговор.

Тейлор. Отложим. Но за ребенком пошлем сегодня же. Если мы не договоримся, я хочу хотя бы познакомиться с ним перед разлукой.

Лаура (снимает с шеи медальон, протягивает его матери). Тут адрес и пароль. Вот его фотография. Здесь ему только полтора года… Но без моего личного письма мальчика никому не отдадут.

Тейлор. Вот и доказательство тому, как вы оба неопытны с твоим мужем. Ни шифры, ни пароли в подобных случаях не страхуют от случайностей. Личное письмо всегда можно подделать. Ваше счастье, что про это не пронюхали ищейки службы безопасности. Вы немедленно стали бы жертвами самого бесстыдного шантажа.

Лаура (испуганно хватает медальон). Мама!…

Тейлор. Я могу только поражаться твоей наивности. И мне очень страшно за ребенка.

Лаура. Ты, кажется, права. Я сейчас же посоветуюсь с Томасом… Я буду ждать на площадке… (Поспешно выходит.)

Тейлор (рассматривает фотографию ребенка). Боже, какой толстяк… (Смахивает платком слезы.) Ужасно смешон.

В кабинет входит Швен.

Швен. Сестра Кэтрин ждет вас в розовой гостиной!

Тейлор. Иду!

Прихватив фотографию, переходит в соседнюю комнату, где на встречу ей поднимается с дивана Кэтрин Лам идей в одеянии монахини ордена бенедиктинок.

Кэтрин, мне нужна твоя помощь!…

Короткое рукопожатие, сдержанное, почти мужское!

Ты не обидишься, если я без околичностей, прямо к делу?

Кэтрин. Я привыкла, Айрин, к тому, что когда ты вспоминаешь обо мне, тебе не надо околичностей. Речь идет обычно о вещах срочных и щепетильных. Не так ли?

Тейлор. Ты мне ближе родной сестры.

Кэтрин. Я помню свой долг.