о подходящих для вербовки людях, об их слабостях и так далее. Одним словом, вас ожидает весьма широкое, многостороннее и интересное поле деятельности.
— Это очень трудная работа… — сказал Айвар. — Трудная и опасная.
— Мы правильно и достойно ее оценим.
— А кто это — мы? Кто стоит за нашей спиной — реальная сила или иллюзия?
— Соединенные Штаты Америки и Британская империя — не иллюзия, а величайшая реальность… — многозначительно улыбнулся незнакомец.
— А там, в Белом доме и на Даунинг-стрит, знают о нашей работе, о нас самих? — спросил Айвар.
— Вы разговариваете с их представителем.
— В таком случае мне все ясно.
— Что вам ясно?
— Что я имею дело с чем-то совершенно реальным и серьезным.
— Правильно. Когда вы сможете передать свой ответ на письмо Тауриня?
— В ближайшие дни.
— Может, завтра?
— Завтра? — Айвар задумался. — Не выйдет. Завтра мне надо быть в Риге, в министерстве, с очередным отчетом о работе бригады. Мне сегодня же придется уехать.
— Ладно. Передадите, когда вернетесь из Риги.
— Где и когда я вас встречу?
— Этого я сказать не могу. Я сам найду вас в нужное время и в подходящем месте. Если произойдут осложнения, вы получите записочку с подписью — Пикол.
— А если мне нужно будет сообщить вам что-нибудь срочное и важное, как мне, Пикол, известить вас об этом?
— Об этом поговорим в следующий раз. До свидания, господин Тауринь.
— До свидания… Пикол…
Незнакомец, оглядываясь, пошел по болотной тропинке в сторону леса. Айвар пожалел, что с ним не было оружия, — тогда не пришлось бы играть комедию и смотреть вслед уходящему врагу.
«Нельзя позволять таким выродкам свободно ходить по земле, — думал Айвар. — В следующий раз, Пикол, ты от меня не уйдешь».
Он направился в Урги, чтобы собраться в дорогу. На этой неделе ему не надо было ехать в Ригу ни с каким отчетом, но Айвар решил посоветоваться с отцом. Положение слишком сложное, и совет Яна Лидума мог весьма пригодиться.
4
Министерство легкой промышленности, в котором Ян Лидум работал заместителем министра, значительно перевыполнило план первого квартала 1946 года, поэтому у многих работников было хорошее настроение. Но в начале мая положение изменилось-. Когда стали известны цифры оперативного отчета за май, члены коллегии министерства оставили кабинеты и разъехались по предприятиям, чтобы общими усилиями вытянуть отстающих и обеспечить выполнение производственной программы. За два первых месяца план второго квартала был выполнен только на шестьдесят процентов. В июне надо было дать сорок процентов. На первый взгляд это казалось выполнимым, но министр и несколько ближайших сотрудников, знавшие, каково положение с сырьем и материалами, понимали, чего будут стоить эти сорок процентов. До сих пор они работали со скрытыми резервами — остатками сырья. Некоторые люди наивно надеялись еще на неисчерпаемость этих запасов и, вместо того чтобы заботиться о своевременном снабжении фабрик нужными материалами и полуфабрикатами, спорили с министерством финансов об уменьшении сумм отчислений от прибылей подведомственных трестов. Когда министр Земдег время от времени справлялся, как дела со снабжением, начальник конторы Кулайнис каждый раз, широко улыбаясь, отвечал:
— Все в порядке, товарищ министр. Первое полугодие обеспечено полностью.
Заодно он не забывал похвастаться своими дружескими отношениями и широкими связями с центральными органами снабжения и некоторыми союзными министерствами в Москве: один телефонный звонок — и все необходимое потечет и по железной дороге и по морским путям прямо в склады его конторы. Когда кто-нибудь из членов коллегии пробовал заикнуться, что Кулайнис — пустомеля и своим легкомысленным отношением к делу может завести предприятия в тупик, руководитель конторы снабжения распространял среди работников аппарата слушок, что его хотят съесть, так как заместитель министра прочит на его место шурина.
Да, сейчас было жарко. Звонили телефоны, члены коллегии по неделям сидели на фабриках, а Кулайнис носил на подпись Земдегу одну телеграмму за другой.
При этом он, как бы невзначай, напоминал, что руководители контор снабжения некоторых министерств получают персональные ставки, а у иных есть и легковые машины.
В последнее время министр относился к Кулайнису очень официально и сухо, а Ян Лидум добился, чтобы в повестку дня следующего заседания коллегии был включен вопрос о работе конторы снабжения за первое полугодие.
В день заседания коллегии у Яна Лидума с утра побывали два директора фабрик и делегация молодых рабочих. Все они хотели говорить с Земдегом, но тот был вызван в ЦК партии и не мог их принять.
— Товарищ Лидум, разве это дело? Кулайнис одну фабрику заваливает материалами на целый квартал и помогает победить в социалистическом соревновании, а нам каждый килограмм приходится вымаливать, как нищим, — жаловался один директор. — А почему он так делает? Потому что те с ним пьянствуют и по субботам присылают по целому узлу образцов продукции.
— Разве допустимо, что министр расценивает жалобы как личную обиду и, вместо того чтобы помочь, отзывает с фабрики способного главного инженера в аппарат министерства, а взамен присылает зеленого юношу, который не знает технологии и в лучшем случае может пригодиться для составления докладных записок? — сетовал другой. — Вместо государственного подхода в нашем министерстве царят семейственность и приятельские отношения.
— Почему вы не скажете об этом министру? Если вопрос поставить принципиально, он не оставит его без внимания, — сказал Лидум.
— Правильно, без внимания не оставит, но нам обоим придется тогда уйти с фабрик, потому что без помощи и поддержки министерства работать невозможно. Товарищ Лидум, сделайте что-нибудь — не для нас, а ради общего дела. Поговорите с министром, обуздайте Кулайниса.
— Я поговорю с товарищем Земдегом, — обещал Лидум. — После обеда приходите в министерство и будьте готовы к тому, что вас пригласят высказаться на коллегии.
Директора переглянулись и задумались.
— Боитесь испортить отношения, так, что ли? — усмехнулся Лидум. — Что же это получается? Ведь вы коммунисты, а коммунисты не боятся говорить правду в глаза.
— Не то что отношения боимся испортить, а ни к чему эта излишняя резкость.
— Тупыми зубами жесткого мяса не разжевать. Не забудьте, что у всех бюрократов толстая кожа, надо их шилом колоть, пока почувствуют.
— Ну ладно, если уж иначе нельзя, будем колоть.
Делегация молодых рабочих жаловалась, что им в фабричном общежитии приходится ютиться в тесноте и в скверных условиях.
— По вечерам горит одна тусклая лампочка — нельзя ни газету прочесть, ни письма написать. Кипятку нет, умываться приходится во дворе. И дело совсем не в том, что у фабрики нет средств на ремонт общежития. Деньги есть, рабочая сила тоже найдется, но контора снабжения не дает материалов. Директор уже несколько раз обращался к Кулайнису. Тот, конечно, обещает, но сейчас же забывает про свои
