Когда Айвар еще раз посмотрел на своего спутника, он заметил, как при лунном свете что-то блеснуло в его правой руке. Это был ствол небольшого револьвера. Айвар отвел взгляд и сделал вид, что ничего не заметил. «Продувная бестия… — подумал Айвар. — Не доверяет, в любой момент готов перегрызть горло. Взять голыми руками будет трудно».
— Я написал ответ… отцу… — заговорил он.
— Вот хорошо, давайте сюда, — сказал Пикол. — Через несколько дней ему доставят.
Айвар достал из кармана незапечатанный конверт и протянул Пиколу. Засунув правую руку с револьвером в боковой карман, Пикол взял конверт левой и, повернув к свету, внимательно осмотрел.
— Хорошо, что не написали имя, — сказал он. — Пришлось бы менять конверт. Умно сделали, что не заклеили, мы все равно распечатали бы. Письма, содержание которых нам неизвестно, наша почта адресатам не передает, — и он снова тихо засмеялся. — Видать, вы находчивый парень. Недаром, Тауринь, вами так интересуется руководство.
— Вы думаете, что из меня выйдет что-нибудь дельное? — весело, в тон Пиколу, спросил Айвар.
— Почему не выйти, если есть желание и определенные способности… — отозвался Пикол. — Мы, со своей стороны, поможем освоить все необходимое.
Спрятав письмо в карман, Пикол замер и на минуту весь превратился в слух — его что-то встревожило. Айвару тоже показалось, что за их спиной в лесу раздался звук шагов. Но сейчас все было тихо, только лягушки на болоте продолжали концерт да изредка слышались одинокие голоса ночных птиц.
Пикол повернулся к Айвару. Его лицо стало серьезным, взгляд назойливо впивался в глаза.
— Ну, вы обо всем подумали, Тауринь? Нам нужна ясность. Согласны вы начать работу и получить первое задание?
— Я готов, Пикол… — ответил Айвар, спокойно выдержав его взгляд. — Надеюсь, что невозможного вы не потребуете.
— Нет, пока ничего трудного не предстоит, — ответил Пикол. — Поймите, мы хотим вас как можно дольше сохранить для работы в легальных условиях. На вас не должно пасть ни малейшего подозрения, тем более что местные коммунисты не вполне вам доверяют, — вспомните только выступление Бокмелдера.
«Ни черта ты не знаешь, — подумал про себя Айвар. — Здешние коммунисты мне доверяют, даже Бокмелдер. Ясно, что тебе неизвестно, как кончилось сегодняшнее собрание. Значит, свою информацию ты получил не от участника собрания, а схватил как-то иначе».
У него будто камень свалился с сердца! Все-таки пурвайские активисты здесь ни при чем!
— Во-первых, вы должны передать мне копии ваших отчетов, — продолжал Пикол. — Будете регулярно информировать обо всех ваших наблюдениях и обо всем слышанном. Регистрируйте каждый отрицательный факт, о котором вам станет известно. Попытайтесь выяснить, кто из местных жителей слушает радиопередачи «Би-Би-Си» и «Голос Америки» и как они реагируют на это, — кое-кто из них может нам пригодиться. Составьте список семейств, близкие родственники которых подвергались со стороны Советской власти репрессиям: национализации, обложению кулацким налогом, суду. Это наш резерв, и мы не можем не пользоваться им. Выясните, по каким числам и в какой сумме привозят заработную плату: нам эти деньги очень пригодятся, мы не можем ждать, чтобы все средства давали из-за границы. Разведайте, как охраняется машинный парк и механическая мастерская, местный молочный завод, магазин потребительской кооперации, склад зерна — одним словом, все общественное и государственное имущество. Мы хотим знать, как организована противопожарная охрана, расписание дежурств взвода истребителей и как они вооружены. Пока все. Действуйте осторожно, незаметно и слишком не торопитесь. Никто не должен заметить, что вы — человек любопытный. А теперь расстанемся. Некоторое время вы мне не понадобитесь, однако будьте готовы, что я вас опять где-нибудь встречу, и держите при себе все собранные материалы — пока вы это можете делать без риска. Позже придется действовать иначе, но об этом я расскажу в другой раз. До свидания, Тауринь.
— До свидания, Пикол.
Пикол немедленно скрылся в лесу, Айвар отправился домой, обдумывая, как известить работников государственной безопасности о своей встрече с врагом и полученных от него заданиях.
Когда впереди показалась темная группа строений Сурумов, Айвара нагнал Жан Пацеплис. После собрания он провожал к Народному дому библиотекаршу и комсорга Гайду Римшу и немного задержался. Мысли Жана вертелись вокруг Гайды: в последнее время он довольно часто думал о ней, она ему нравилась больше всех девушек.
Жан скоро свернул к усадьбе Сурумы, вежливо попрощавшись с Айваром. Айвар не прочь был побеседовать с братом Анны, но побоялся показаться назойливым, поэтому не стал удерживать Жана и не спеша продолжал путь к Ургам. В загоне тихо заржала лошадь. Пролетела летучая мышь, почти коснувшись лица Айвара. Ночной ветерок принес с болота запах гнили.
Глава четвертая
1
В середине июля исполнился год с того дня, как Анна Пацеплис стала парторгом Пурвайской волости. Время пролетело незаметно, как один непрерывный рабочий день; со сменой времен года менялись задачи, но никогда не случалось так, чтобы не приходилось делать что-то важное и неотложное; вечно ненасытная жизнь диктовала свои требования, нуждалась в вечно новом содержании, которое давал человек своей беспрестанной работой и бурным устремлением навстречу завтрашнему дню. Пурвайская волость со своими несколькими тысячами жителей походила на маленький мирок, в жизни которого повторялось почти все то, что в больших масштабах происходило в огромном Советском государстве: отмирало и гибло старое, рождалось новое, и вместе с народом рос, изменялся каждый отдельный человек.
Год не такой большой промежуток времени, но когда Анна оглядывалась на пройденный путь, ее поражали объем и разнообразие проделанного и начатого. Теперь из общей массы населения выделилась небольшая горсточка врагов, которые еще жили воспоминаниями о вчерашних привилегиях, мечтали о возвращении былого благополучия и всячески старались мешать победному шествию новой жизни. Но большинство народа с самого начала восприняло Советскую власть как свою родную власть, и никакие нашептывания, никакие слухи и запугивания не могли поколебать это большинство. Свободное от сомнений, оно смело и вдохновенно прокладывало дорогу к будущему сквозь обломки старого. Много еще было этого лома, похожего на ржавый металл, оставшийся на полях великих сражений. В один день все это нельзя было убрать и переплавить, но с каждым днем мир все больше и больше очищался от него.
Ничто не рождалось само собою, все создавалось упорным трудом. Кому-то надо было разбудить дремлющие в недрах народа силы. Эту роль взяла на себя коммунистическая партия. И в утро новой жизни мощным колоколом звенел ее призывный голос, поднимались миллионы и, воспрянув от векового сна, начинали жить.
Волей партии на Анну была возложена почетная обязанность глашатая борьбы и строителя новой жизни в родной волости. Робко, неуверенно делала она первые шаги, но одинокой себя не чувствовала. Сейчас рядом с Анной стоял сильный, хорошо спаянный актив. С улыбкой вспоминала она сегодня первые попытки привлечь к общественной работе лучших людей волости и как исподволь подходила она к этим людям; как сдержанно некоторые из них принимали ее приглашения, отделываясь неопределенными обещаниями; как настойчиво она пыталась разгадать стремления каждого человека, учесть его желания, интересы; как, наконец, ей удавалось заинтересовать его новыми задачами и он становился убежденным строителем новой жизни.
Несколько позже Анна перешла к другим методам работы. Она созвала различные собрания. На первом собрании встретилась с волостной интеллигенцией: учителями, агрономами, врачами, служащими
