меры.
— Я постараюсь, — ответила она.
Через день Ольга отправилась в Чешуи навестить родных. Лидия последнее время была занята свадебными приготовлениями, и советы старшей сестры пришлись весьма кстати. Они долго рассматривали отрезы на платья и рассуждали о подрубке простынь и фасонах рубашек. Наконец Ольга приступила к делу.
— Надо кому-нибудь из вас навестить Оскара. Мне думается, сейчас его легко уговорить вернуться.
— Разве ему надоело у вас?
— Видно же, как он истосковался по дому. Какой-то странный стал, все время задумывается неизвестно о чем, и взгляд у него печальный.
— А мне давно известно, почему его сюда тянет, — улыбнувшись, ответила Лидия.
— Ну? — Ольга навострила уши.
— Собирается стать зятем Бангера.
— Гляди, какой хитрый! — Ольга всплеснула руками. — Тогда чего же вы ждете? Зовите его скорей домой. По крайней мере отцу будет помощник.
— Да, надо будет поговорить.
На обратном пути, проходя мимо дома Бангеров, Ольга увидела за прилавком Аниту и вошла в лавку, чтобы купить гостинец сынишке. Она попросила четверть фунта кисленьких леденцов и, пока Анита отвешивала, завела с ней разговор.
— Говорят, здесь кое-какие парочки готовятся к венцу, — начала Ольга. — И, скажу по правде, умно делают. Лучше пожениться и устраиваться своим домом, чем шататься по людям без всякого толка.
— В руках понесете или в карман положите? — спросила Анита.
— Не знаю… Как будет удобнее.
Анита обвязала пакетик тонкой бечевочкой.
— Возьмем, к примеру, моего брата Оскара, — продолжала Ольга (Анита слегка покраснела). — Хоть бы скорее какая-нибудь девушка прибрала его к рукам, а то никакого сладу с ним нет. Вы думаете, мы от него видим много пользы? Только одно беспокойство и хлопоты. Пропадает целыми ночами, а потом иди открывай ему двери — спать не дает людям. Это-то еще ничего, можно стерпеть, пусть бегает, если стыда нет, а зачем же водить к себе домой девок? И ведь сколько этих скверных девок к нему бегает, прямо удивляться приходится… Сколько там с меня?
Внезапно побледнев, дрожащими губами Анита назвала сумму. Ольга рассчиталась и ушла.
…Американцу прямо-таки везло. Рыбаки посматривали на него с уважением, а девушки были от него без ума. Каждое утро, вернувшись с моря, он с наслаждением потягивался и зевал.
— Опять прошлой ночью не спал? — спросил его как-то Оскар.
— У меня свидание было. И знаешь с кем? С дочкой Бангера.
— Ну? — недоверчиво протянул Оскар.
— Если я говорю — значит верно! Только одно плохо — далеко ходить. Каждый вечер изволь отмахать такое расстояние, а не пойду — еще обидится. Но дело, в общем, стоящее. Только к этой нужен особый подход… Думаю сделать ей предложение в конце недели.
Оскар засмеялся:
— Ну и шутник ты, как я погляжу!
— Какие шутки, когда это вполне серьезно! — с жаром воскликнул Фред. — Спроси у Эдгара, он тоже был с нами! Потом, правда, мы свернули к берегу, и он отстал. Да, с такой женщиной можно проходить всю ночь, не зная усталости.
— Откуда ты знаешь?
— У нас же вчера было свидание!
— Чепуху ты городишь!
— Вот ведь что за человек, не хочет верить!
— Это ты врешь, такие сказки можно рассказывать маленькому Яниту, а не мне.
— Ты не поверишь и тому, что сегодня мы опять встретимся? Мы договорились — в девять у Большой дюны.
— Перестань выдумывать. Хватит! — Оскар нахмурился.
Фред пожал плечами:
— А если у меня будут доказательства?
Он достал из стола маленький альбомчик для стихов и стал перелистывать его.
— Вот, гляди. До сих пор он весь исписан, дальше идут чистые листки. Заметь хорошенько: последняя запись сделана Алисой Крауклис. Сегодня я возьму этот альбомчик с собой, и Анита что-нибудь напишет мне на память. Ты ее почерк знаешь?
— Знаю…
— Тогда ты сам убедишься.
И он снова начал делиться с ним своими надеждами.
В семь часов вечера расфранченный Фред вышел из дому. Перед уходом он еще раз показал Оскару альбомчик.
На следующее утро Фред зевал так, что даже скулы у него трещали.
— Она велела тебе кланяться, — сказал он Оскару. — По правде сказать, не то чтобы велела… Просто я ее спросил, можно ли передать тебе привет, а она ответила: «Как знаете, мне все равно…» А вот и альбомчик.
Фред открыл его в том месте, где была сделана новая запись. Четким прямым почерком там были вписаны иронические и грустные слова Марка Твена:
«Радуйся жизни, пока живешь, ибо мертвым ты пребудешь долгие времена. — На добрую память от Аниты».
— Ну, что ты теперь скажешь? — улыбнулся Фред. — Ее это почерк?
— Да, на этот раз ты не лжешь, — сразу став задумчивым, тихо ответил Оскар.
«Что это должно означать? Неужели Анита?.. Нет, нет, тут что-то не так, Фред просто хвастается».
— Она мне сказала, какие мужчины ей импонируют, — продолжал Фред. — И теперь мне вполне понятно, почему она так увлекается мною. Я, говорит, не хочу в мужья флегматика, я хочу такого, чтобы он любил меня и готов был из-за меня пойти в огонь и в воду, чтобы он не сдерживал ревности, не позволил обойти себя сопернику… Словом, точь-в-точь такого, как я.
«Опять дурачится, — подумал про себя Оскар. — Уж так-то она не могла сказать».
Но смутное чувство тревоги не покидало его весь день.
7
В субботу вечером Бангер делил очередную выручку. Лавка была закрыта, но Анита еще не показывалась. Госпожа Бангер пригласила Оскара и Фреда в большую комнату, где лавочник уже приводил в порядок счета.
— А где барышня? — немного поотстав, тихо спросил ее Фред.
— Наверно, на балконе.
Фред задержался с остальными ровно до того момента, когда был произведен расчет. Получив свою долю, он многозначительно подмигнул Оскару и тихонько, на цыпочках, вышел из комнаты.
Бангер достал из буфета бутылку и закуску. Как раз вернулся Эдгар, и они втроем проговорили около часа о предстоящем расширении дела. Речь зашла и о постройке консервной фабрики. Все согласились, что здесь потребуется участие всей округи и что лучше всего будет основать рыбацкий кооператив. Бангер обещал на следующей неделе съездить в Ригу и разузнать о всех необходимых формальностях.
Оскар рассеянно слушал. Сейчас он даже консервной фабрикой, своей заветной мечтой, мало
