– А я вас помню, – сказал, наконец, Меестерс. – Вы были старше остальных студентов… сколько вам было?
– Лет двадцать шесть… или двадцать семь? Двадцать семь, кажется.
– Да, наверное… И ходили еще с такой смуглой девочкой, похожей на турчанку…
– Она и была турчанка. Лия Хамди.
– А почему печальный оборот: «была»?
– Я слышал, что она умерла где-то в провинции…
– Это ложные известия.
Лот внимательно посмотрел на него:
– Вы хотите сказать?..
– Совершенно верно. Слух о смерти госпожи Лии Хамди был распущен по моему поручению. Она жива и пребывает в добром здравии, хотя и вынуждена носить пока другое имя. Хотите встретиться с ней?
– Это… возможно? – Лот сглотнул.
– Возможно.
За портьерой раздались шаги, и Лот стремительно обернулся – но это был приведший его сюда, по имени Амо, кажется – с подносом в руках. На подносе были ваза с виноградом, высокая бутылка и три бокала. Амо поставил поднос на низкий столик и стал заниматься сервировкой. Лот разочарованно отвернулся.
– Господин Бенефициус, – спросил майор, – а почему вы в таком солидном возрасте решили стать студентом?
– В армии я был санитаром, – сказал Лот. – После армии поступать в университет не решился, пошел в училище – на субалтерна. Два года потом отработал на скорой, там меня и уговорили – добирать образование.
– В армии – в каких войсках служили?
– В пехоте.
– Это были годы?..
– Восемьдесят первый – восемьдесят второй.
– Номер части помните?
– Четырнадцатая отдельная мотопехотная бригада, шестой батальон, первая рота. Командир роты капитан Счастный.
Майор нагнулся вперед и, глядя Лоту в глаза, тихо спросил:
– Капери?
– Капери, – сказал Лот. – Вернее: деревня Розум, у федерального шоссе номер четыре. А весь участок бригады…
– Не надо, мы знаем, – перебил Меестерс. – Неужели вы так все помните?
– Так? – переспросил Лот. – Так может помнить кто угодно. Вы не представляете себе, как я помню… Вы там были?
– Да, – сказал Меестерс. – Только с другой стороны. Внутри кольца.
Лот обнаружил у себя в руке бокал с вином и отхлебнул глоток. Вино было слишком сладким.
– Тогда вы все это знаете… Меестерс задумчиво покивал:
– Да, если не все, то многое… Господин Бенефициус, я хочу спросить вас еще вот о чем: теперь, двадцать с лишним лет спустя вы, человек со специальным образованием, с опытом работы… как вы интерпретируете те события?
– Я не хочу… – Лот сглотнул, – говорить об этом…
– Если вы опасаетесь за свою безопасность, то зря, – сказал Меестерс. – Ничто вам не угрожает… кроме того, что угрожает всем нам…
– Причем тут это? – начал Лот – и вдруг увидел глаза майора. Глаза были белые. На белом лице.
– Не хочет говорить, – прошептал майор. – Никто не хочет говорить. Остаться чистеньким. Не опоганиться. И ничего не нужно больше. Все такие. Себя поберечь. Только себя…
– Спокойно, Дитрих, – сказал Меестерс – Человек имеет право.
– А я – человек? Я – имею?
– Я тебе говорю – успокойся. Нервы еще понадобятся.
– Извините, – буркнул майор. – Вы тоже извините, – повернулся он к Лоту. – Устал.
– Я не могу сразу, – сказал Лот. – Поймите: я всю жизнь запрещал себе…
– Ладно, поговорим о приятном, – сказал Меестерс. – Или, может быть, вы хотите спросить о чем- нибудь нас?
– Вопрос у меня, собственно, один: кто вы такие и почему меня держите под замком?
– Это называется о приятном, – сказал Меестерс. – Ну, во-первых, с этой минуты вас под замком уже не
